Не раз и не два за эту жизнь вернешься к Христовой притче о десяти девах, пять из которых не позаботились вовремя о елее для светильников и потому остались перед закрытыми дверями (ср. Мф. 25, 1–13). И на собственном, и на чужих наблюдаемых примерах убеждаешься: запасы елея нужно пополнять непрерывно, в течение всей жизни. Светильник свой проверять – сколько там и чего – необходимо каждый день. Собственно, наша утренняя и вечерняя молитва и есть проверка светильника. «Бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа, в который приидет Сын Человеческий» (Мф. 25, 13), – говорит Христос. «Се, Жених грядет в полунощи…» – поет Церковь на Страстной седмице. Но это ведь не только о конце света. В том-то и дело: Жених, по сути, грядет всегда. «Господь посетил» – так издревле говорили на Руси обо всякой беде – болезни, потере, войне, пожаре, разорении…
Несколько лет назад мне довелось видеть две мучительных кончины. Двое моих, так скажем, добрых знакомых одновременно умирали от разных, но равно страшных болезней. Мужчина и женщина, оба на шестом десятке – не молодость уже, понятно, но и не глубокая старость. Как в народе говорят – жить бы еще да жить. Но – Господь посетил.
Женщину звали Татьяна. Она была глубоко верующим человеком с детства: выросла в церковной среде, невзирая на советскую власть. Ее мужество и спокойствие – при совершенно ясном осознании безнадежной ситуации – удивляло и врачей, и близких, и священника, который всячески ей помогал. И не только мужество, но и радостность, неявная, затаенная, но вдруг проявлявшаяся – будто солнышко вышло… Татьяна радовалась каждому, кто ее навещал, птичьему голосу за окном, букету осенних астр, первому снегу, баночке меда (мед входил в короткий список того, что ей можно еще было есть), книге, которую ей принесли, – она все время просила книг духовного содержания.
– Если Господь дает мне через это пройти, если Он дарует мне еще вот это время, пусть краткое – значит, оно мне необходимо, – говорила Татьяна. Будучи еще не дома, а в онкологической палате, она не одну свою соседку вывела из отчаяния.
А мужчину звали Сергеем. Хороший был мужик, добрый, веселый, семью свою любил… И крестился вроде бы сознательно – зрелым уже человеком, заодно с другом. Но дальше Крещения дело не пошло. Церковь так и осталась для Сергея каким-то непонятным излишеством: «Чё толку там стоять-то по два часа?.. Делать мне, что ли, нечего?..» А когда свалился, когда выяснилось, что медицина в его случае бессильна, – со слезами умолял жену и дочь: «Сходите в церковь, возьмите… я не знаю, что у них там есть… святой воды, что ли… Или молитву какую-нибудь, может, надо читать…». Освященную воду, конечно, принесли, молитвослов для болящих – тоже, но панацеей это не оказалось. Обращения, прозрения – не произошло. Человек уходил в отчаянии, в смертельной тоске и великой скорби.
Светильник Татьяны был полон чистого елея, он горел. Светильник Сергея оказался пустым, а тут вдруг Жених – и поздно уже бежать за елеем, и нет уже сил измениться – все силы съедает боль. Вовремя надо было о главном задуматься, вовремя Евангелие открыть…
Неизбежное старение, старость – это ведь тоже Его приход. Это Он смотрит в твои глаза: ну вот, отказывает тебе твое тело; быстро изменяется твое лицо; никогда уже не утешит тебя красивая обновка… И нет у тебя больше сил на прежнюю бурную деятельность. Что ты теперь будешь делать, как и чем жить? Жить, а не доживать, заметьте: Бог никогда не обесценивает земной жизни человека, каково бы ни было ее внешнее качество.
«На старость сетуют обычно люди, которые в эту пору вступили с пустыми руками, не собрав духовных богатств», – пишет архимандрит Иов (Гумеров) в своей замечательной книге «Тихие воды последней пристани». И сколько же я видела стариков, духовного богатства не собравших! Не хочу других осуждать, хочу, скорее, себя предупредить вовремя – дабы не оказалась и моя старость такой же, как у них: страшной в своем однообразии, беспросветном унынии, бесплодном ропоте, апатии и тоске.
Всякая трудная, горькая, непростая ситуация в нашей жизни задает нам вопрос: насколько мы к ней готовы? Что там, в наших светильниках? В силах ли мы раздвинуть обступившую тьму светом? И если у нас там пусто – беда…
Попросить у ближайшей «мудрой девы»? Конечно, мы все ищем духовной помощи у других людей: святых и несвятых, пастырей наших, архипастырей, известных старцев, авторов духовных книг, да просто друзей-единоверцев… Это для нас неизбежно и естественно: и нам помогают, и мы, при всем нашем несовершенстве, – такому же бедолаге, как мы сами, глядишь, и подсобим когда-нибудь.
Но вот почему этот естественный, казалось бы, вариант – «дайте нам вашего масла, потому что светильники наши гаснут» (Мф. 25, 8) – для юродивых дев из притчи оказался тупиковым: наша способность принять духовную помощь, воспользоваться ею зависит от того, сколько труда положили мы сами, насколько мы подготовили себя к принятию духовной помощи. Иными словами, помочь можно лишь тому, кто сам уже как минимум начал что-то делать, и еще – кто ясно понимает, что именно ему нужно сейчас от «мудрой девы». Помощь – дело доброе. Но елей в нашем светильнике – это наш елей, результат нашего личного – а не чьего-то еще! – выбора и труда. Если труда нет, если выбор не сделан – поиск помощи выродится в бестолковую «езду по старцам», в псевдодуховное потребительство и тому подобное.
Запасаться чистым елеем нужно, не дожидаясь ни болезни, ни войны, ни старости, ни смерти, не откладывая ни на какое «потом». Мы все, наверное, слышали от своих знакомых грустно-комическую фразу «Я еще не готов (-а)». Не готов (-а) прийти в церковь, исповедаться, причаститься, войти в церковную жизнь… Меж тем говорящему – за 50, за 60, а когда-то и побольше. И хочется его спросить: так когда же ты дозреешь-то, наконец – к девяностолетию?..
Да, мы пришли в Церковь, и даже задолго до старости. Но далеко ли ушли с той поры, как пришли?.. Если честно на себя оглянемся, сразу увидим, что сделали только первый шаг. А когда посещает нас Господь – а Он ведь каждого посещает, – тут-то и выясняется, что этот первый шаг, по сути, – шаг на месте. Я в этом убеждаюсь периодически – в перипетиях и горестях собственной жизни.
Бог ждет, да. Он терпелив. Он годами, десятилетиями обихаживает нас, как садовник бесплодную смоковницу (ср. Лк.13, 6–9), ожидая нашего прозрения и изменения, надеясь, что мы успеем-таки принести хоть какой-то плод. Но – вот именно: надеясь, что успеем. Потому что «долго» не значит «бесконечно». Не бесконечна же наша земная жизнь, и это премудро: если бы эта смоковница могла торчать среди виноградника вечно, если бы поставленный предел не принуждал нас вовремя делать выбор – вот это, действительно, обесценило бы земную жизнь, превратив ее в дурную бесконечность. Ограничив наше время на земле, Бог сделал его временем выбора и тем самым сообщил ему непреходящее значение.
Но в то же время Господь милостив и всегда рад искреннему раскаянию: и если некто, внезапно что-то поняв, отчаянно бросится за елеем – не в лавку, конечно, а, например, в ближайший храм, да и не в храм даже, может быть, а к телефону, и не бросится, а поползет, задыхаясь и держась за сердце – позвать, наконец, к себе домой батюшку…
…То Жених, глядишь, и помедлит, и подождет эту «неразумную деву». Но заранее рассчитывать на такое милосердие нельзя: это злоупотребление Божией любовью.
В последние дни я периодически читаю в соцсетях посты тех, чьи родные – сыновья, мужья – получили повестки и уехали туда, откуда – нечего скрывать, мы все это понимаем – вернется не каждый. Это очень тяжело, очень!.. Но – читаешь и видишь: вот у этой женщины нашлось-таки немножко елея. Она не падает духом, она молится и поддерживает своего воина. А вот эта сразу рухнула, потому что у нее елея – ни капли, и поделиться с нею теперь уже, увы, не получится.
«Се Жених грядет в полунощи, и блажен раб, егоже обрящет бдяща: недостоин же паки, егоже обрящет унывающа…».
Помню, как поразило меня в свое время то, что слову «бдяща» здесь противопоставлено не слово «спяща», что было бы понятно, а слово «унывающа». Уныние – это не тогда, когда человек говорит: «Мне плохо, мне слишком больно, у меня нет больше сил». Эти слова – лишь констатация факта, объективное свидетельство немощи и потребности человека в какой-то помощи – может быть, просто дружеской, а может быть, медицинской. А уныние есть отказ от труда – труда ради Христа, ради соединения с Ним, ради той самой, завещанной Им «совершенной радости» (Ин. 15, 11). Уныние есть истощение веры, черный затвердевший фитиль, неспособный уже, кажется, дать ни света, ни тепла…
Да, пока это только кажется. Пока еще не поздно. Пока. Не откладывай – ищи елей. Источников достаточно. Первый у тебя под рукой – Евангелие, второй – в ближайшей церкви, третий – в твоих ближних.
Марина Бирюкова
14 октября 2022 г.
