Вербное воскресенье.
Все прихожане стоят в храме с букетиками вербы – первыми вестниками весны в нашей России. Как трогательно они выглядят, когда их держат в руках стар и млад и ждут, когда священник окропит их святой водой.
Вот батюшка после службы и молебна идет по храму и кропилом брызжет на людей, протянувших руки с вербой к священнику.
Попав в полосу света, падающего в храм через узкие окна, капли святой воды вспыхивают, как жемчуга.
А когда святая вода попадает на лицо, каждый счастливо улыбается.
Нет у нас пальмовых ветвей – ваий, как называют их в Палестине. И потому у нас этот праздник в народе зовется не праздником ваий, а Вербным воскресением.
Завтра начнется Страстная неделя.
Замечательный художник, рассказывая мне о своей жизни, понимая, что близок его уход, вспомнил вот что.
Его стрелковый взвод занял боевую позицию вдоль берега реки, за холмами. Он лежал на рыхлом мартовском снегу, ожидая сигнала к атаке.
Вот пуля просвистела над его шапкой-ушанкой. Он уткнулся в снег, понимая, что в него стреляет снайпер. Когда, осторожно повернувшись на спину, поднял голову, то увидел, что пулей срезана ветка вербы над его головой. Светило яркое солнце, ветки вербы хорошо были видны.
Темно-красные, с белыми, искрящимися на солнце комочками. А из той ветки, что была срезана пулей, стекала по капле влага.
Художник смотрел на ветку вербы и вдруг понял: верба плачет.
Прозвучал сигнал, и они пошли в атаку.
Художник прошел всю Великую Отечественную войну, а потом стал знаменитым пейзажистом.
Писал только родную природу. И никогда – войну.
Но говоря о главных моментах жизни своей, он вспомнил вот этот, когда верба плакала.
И в светлом, пронизанном лучами весеннего солнца храме, протягивая священнику пучки веточек вербы, чтобы святая вода окропила их, я всегда вспоминаю рассказ художника – о ветке, срезанной вражеской пулей.
Верба плакала, зная, что Христу предстоит идти на добровольные муки и смерть.
Как и бойцам, которым сейчас, через минуту надо было идти на смертельную схватку с врагом и, может быть, принять смерть.
И верба скорбела именно об этом.
Алексей Солоницын
