Священник слишком мягок. Священник слишком строг. Насколько важно, как беседует батюшка с теми, кто первый раз к нему подошел? Должна ли первая исповедь быть «генеральной»? Или стоит начинать постепенно? Можно ли отговорить людей ходить к шаманам? Размышляет протоиерей Димитрий Климов.
Надо не забывать, что человека в храм приводит Бог. И не всё зависит только от того, как приходящего встретит священник.
Конечно, на человека, который делает только первые шаги в Церкви, не стоит навешивать всё знание о его грехах: он испугается и убежит, решив, что всё равно нет никакого просвета и надежды. Здесь нужно постепенно, как в археологических раскопках – слой за слоем, шаг за шагом. Один слой стер кисточкой аккуратненько, потом второй.
Глядишь, что-то показалось, какая-то находка. Главное – не забывать, что если человек к Богу пришел, значит, Бог будет помогать ему разбираться. А то мы думаем, что слишком много от нас зависит: от священников, от мирян – кого-то отпугнуть, кого-то, наоборот, привлечь…
Это не значит, что человек должен быть пассивным. Он должен действовать, помня, что главное совершает Бог. Часто бывает – священник искренне говорит правильные слова, а они не работают. А потом какая-то жизненная ситуация, совсем вроде даже не относящаяся к делу, а человек всё переосмыслил и сразу всё понял. Вот это и есть действие Божие.
Человек, приходя в Церковь, не понимает, что на самом деле является грехом. И это нормально. Мы иногда ждем каких-то идеальных людей в Церкви – знающих, всё понимающих и желательно вообще без всяких грехов. Но ведь Христос же пришел не к этим людям, Он пришел именно к грешникам, избавить их от греха.
Важно показать причинно-следственную связь и объяснить, что депрессии, плохое настроение и прочее в нашей жизни часто не случайны, их приносят грехи. Тогда человек будет относиться ко грехам серьезней и начнет с ними бороться с Божьей помощью.
Многие говорят о первой исповеди как о генеральной, на которой человек должен всю предшествующую жизнь перелопатить, понять, осмыслить и во всем покаяться.
В моей практике такое бывает редко. Чаще человек приходит на первую исповедь и говорит о каких-то самых понятных для него вещах, причем о проблемах психологических, а не духовных.
Мне кажется, если дальше его тормошить: «А вот это было? А вот это?» – то, боюсь, человек формально в этом признается, но искреннего покаяния не будет: он же еще сам ничего не понял.
Бывает такое, что пришедший не говорит на первой исповеди о каких-то давних серьезных грехах. Ему не отшибло память, просто он считает, что это не главное.
Поэтому я людей не допрашиваю, жду того времени, когда они сами осознают и поймут. Когда человек сам для себя, без подсказки, понял и покаялся, это и есть настоящее покаяние. Не утверждаю, что мой путь исключительно правильный.
Как человек поймет, что совершал грех и не осознавал этого? Он будет ходить на службы, слушать проповеди, читать Евангелие, молиться и причащаться, погрузится в духовную среду и начнет свою жизнь вспоминать совсем в другом свете. Он поймет, что однажды сильно обидел человека, и давняя драка – не просто «ошибка молодости», а его личный грех, от которого внутренне плохо. А затем – придет и покается. Поэтому, нужно оставлять некий зазор и не требовать от человека многого. Надо дать место действию Бога, покаянному процессу…
А священнику надо говорить о грехах, конечно. На проповеди. Так часто бывает – человек с амвона важное услышал, а потом на исповедь пришел и сказал уже это сам – про себя. А когда первая исповедь превращается в допрос, она может и отпугнуть…
Иногда бывает, что пытаешься обходительно, предельно корректно и вежливо общаться с людьми – и никакого результата. А придет такой человек к жесткому священнику – и это поможет ему, встряхнет. Бывает, конечно, и наоборот.
Как себя вести с конкретным человеком – священнику сложно понять. Это надо душу пришедшего видеть. Таким даром обладают не многие. Поэтому священник ведет себя так, как умеет себя вести.
Но, с другой стороны, случайно ничего не происходит. И Господь ведет так, как Ему надо.
Я в свое время служил со старым батюшкой, аж 1946 года рукоположения. Он людей крестил быстро, без каких-либо бесед. Я скептически относился к этому, даже немного с осуждением. Ведь сам всё время что-то людям подолгу говорил перед крещением, читал проповеди (тогда не было специальных огласительных бесед).
В итоге через много лет приходит человек воцерковляться, и оказывается – в свое время его безо всяких бесед окрестил отец Виктор. И вообще среди оставшихся в Церкви людей, крещенных мною с беседой, не больше, чем крещенных отцом Виктором без нее. Это я не к тому, что беседы не нужны, а к тому, что все-таки Господь ведет человека.
Лет пятнадцать назад я служил в храме Волгограда, расположенном в интересном месте. На небольшом участке земли были православная церковь, старообрядческая церковь, мечеть, молитвенные дома баптистов, плюс множество всяких колдунов, экстрасенсов.
И жил там азербайджанец Али, который называл себя шаманом. Люди к нему шли толпой. А перед этим заходили в церковь – купить свечек. Что потом шаман с этими свечами делал, я не в курсе. Но, понимая, куда дальше направится народ, я, молодой священник, активно людей отговаривал. Они все внимательно, вежливо слушали и, как правило, шли к шаману.
И вот зашли как-то в храм молодые супруги, тоже по дороге к шаману. Я им выдал очередной антишаманский спич, объяснил, почему не стоит туда ходить. Они послушали – и пропали с горизонта. Я был переведен в Калач, а через два года те молодые супруги нашли меня. Когда они почувствовали необходимость пообщаться со священником, почему-то вспомнили про меня. Обратились в церковь в Волгограде, узнали, где я сейчас служу и приехали.
Мы с ними до сих пор дружим. Сейчас это воцерковленная многодетная семья…
Что здесь «сработало» – отсроченное действие слов священника, жизненные обстоятельства, внутренний поиск или всё вместе? Скорее всего, это можно называть Божьим промыслом, Божьим устроительством о человеке.
