Если мы чувствуем себя виноватыми по отношению к умершим, то нужно молиться за них. Такое чувство вины знакомо всем. Мы испытываем его, когда умирает кто-то из наших родственников, думая: «Это я виноват, потому что, если бы я сделал то-то и то-то, он бы не умер! Если бы я уделял ему больше внимания, если бы…» И так далее, и тому подобное. Я встречал такое у многих людей.

Помню, у одной женщины умерла мать, и она говорила:

– Мне очень плохо сейчас, ведь это я виновата! Когда я ухаживала за ней в больнице, то, бывало, очень уставала от постоянных переодеваний и подмываний. В такие минуты у меня возникали разные помыслы, и в отчаянии я говорила Богу: «Господи, больше не могу. Забери ее, чтобы мне стало легче!» И вот, отче, из-за этих моих слов мама и умерла!

– Нет, она умерла не из-за этого! Даже не думай. Я на сто процентов уверен, что твоя мать, которой было уже много лет, в любом случае должна была уйти. И скажу тебе еще кое-что. Между нами: при таком стрессе мне бы тоже приходили в голову подобные мысли, но ведь это не значит, что я действительно бы так думал.

Вы когда-нибудь слышали, как маленькие дети без малейшего стеснения говорят своим родителям: «Хочу, чтобы ты умер! Чтобы тебя не было!»

Почему они так говорят? Они говорят это не потому, что действительно хотят смерти своих родителей, а потому, что для ребенка смерть – это исчезновение. Родители исчезнут и тем самым оставят его в покое. Таким образом ребенок хочет сказать: «Убирайтесь из моей жизни!»

Не надо удивляться. У всех нас когда-то появлялись подобные мысли (а то и хуже) по отношению к другим. Например, я исключительно высоко ценю тех своих духовных чад, которые говорят на исповеди, что подумали обо мне плохо, – например, обвинили меня в эгоизме или чревоугодии.

При этом они очень переживают, не повредят ли такие признания нашим отношениям, и потому спрашивают меня: «А вы будете любить меня теперь?» Да, и теперь я люблю их еще больше, потому что это очень важно – говорить то, что чувствуешь.

Я не хочу заставлять их чувствовать себя виноватыми. «Будь самим собой», – говорю я каждому. Это великое благо – быть собой по крайней мере с теми, кто нам близок, с кем уютно и хорошо, и в первую очередь – с Богом, потому что Он прекрасно нас знает. Быть искренними – по крайней мере, с Ним.

Человек – это потрясающая смесь святости, величия и грязи. Всё вместе, одновременно, и всё это – в нас. Один и тот же человек сначала льет слёзы, видя по телевизору, как ураган Сэнди уничтожает города в Америке, а затем изливает на кого-то потоки ненависти и жестокости. Один и тот же человек – и такая разница. Неужели это не должно вызывать чувство вины? Должно. Мы должны знать, что у нас есть такая проблема. Но нельзя из-за этого закрываться и не показывать свое настоящее «я».

Если можно исправить те ошибки, которые мы сделали, – их нужно исправлять. Например, если человек украл, нужно вернуть украденное. Если оклеветал кого-то – позвони этому человеку и скажи ему об этом, попроси прощения. Твои грехи ведь не касаются только твоего духовника, верно?

«Отче, я пришел сказать, что сделал то-то и то-то, и теперь мне плохо». Хорошо. Ты что-то сделал другому человеку? Пойди и поговори с ним. Разберитесь. «Нет, я не могу. Достаточно сказать об этом вам». Нет, недостаточно. Сам Господь отправляет тебя назад, к твоему брату, говоря: «Примирись с ним».

Например, ты не хочешь поговорить со своей матерью, братом, другом – не хочешь придти с ними к какому-то соглашению. Я-то отпущу твой грех, но если ты так и не поговоришь с ними, что это будет за прощение? О каком душевном равновесии, о каких взаимоотношениях с близкими здесь может идти речь?

И пусть вас не терзают угрызения, если вы не как все. Здесь особенно отличаются матери, которые прямо-таки культивируют чувство вины в своих дочерях, сравнивая их с другими или с собой. И в отношении сыновей такое бывает, но с дочерьми чаще всего – например, в том, что касается замужества. Здесь дела совсем плохи. Большинство матерей постоянно твердят своим дочерям: «Чего ты ждешь? Хватит, выходи уже, наконец, замуж!» Таким образом они заставляют своих дочерей думать, что они какие-то странные, ненормальные чудовища, не как все.

Это прекрасно – утешать других, не вызывая при этом в человеке чувство вины. Потому что в противном случае ты увеличиваешь его проблему – ведь он и так ведет свою борьбу.

Потому Господь и дает нам просветление, рассудительность, душевное равновесие, милосердие, правдивость, иногда – строгость. Единого ответа на все вопросы не существует. Не каждое решение проблемы может быть приемлемым – бить тревогу, внушать ближнему страх… Решение каждый раз – разное.

Кто из знавших старца Порфирия мог рассказать о том, как он накладывал епитимьи? Никто. Потому что он никогда никого не порицал. А мы думаем, что достигли большого успеха, отругав кого-нибудь. Ведь если я не ругаю пришедшего ко мне человека, какой же я духовник? Если мы не ругаем наших детей, то какие мы родители? Мы считаем своим долгом всегда ругать кого-нибудь – для достижения нужного результата. А старец Порфирий видел результат в избавлении и спасении.

Как приобрести душу человека? Вызывая в нём укоры и терзания совести? Но разве Бог приобретает человеческие души таким образом? Нет. К сожалению, мы, священники (не все, правда), думаем, что помогаем людям, вызывая в них с помощью «кнута» чувство вины и угрызения совести. Легко таким образом управлять человеком – ведь ты постоянно заставляешь его чувствовать себя виноватым и спрашивать: «Отче, скажите, в этот раз я хорошо поступил? Я хороший?» Но это не способ создать настоящие, свободные взаимоотношения, а террор, рабство.

Если то, что я говорю, кажется вам странным, прочитайте книгу старца Порфирия «Жизнь и слова». Вы увидите, каким духом пропитана вся эта книга, и если даже захотите найти в ней какие-либо примеры духовного насилия, провоцирующего самоугрызение и душевные муки, то не увидите их там. Ни на одной странице. Говорю это, потому что некоторые спрашивают: «Ну хорошо, а как же святые отцы? Разве они не плакали о своих грехах всю жизнь?»

Это другое. Святые отцы не плакали без конца, до самой смерти. Они не терзались угрызениями о содеянном, не уповая при этом на милость Божию. И потом, вы все – молодые люди, с детства общаетесь со священниками, – какой смысл заставлять вас оплакивать всю жизнь то, что Господь прощает так быстро? Да, если человеку восемьдесят лет и он успел изрядно нагрешить в жизни, – это понятно. Но зачем заставлять молодого человека постоянно плакать, унывать и быть в депрессии?

У каждого греха должен быть «срок годности».

Хорошо, ты согрешил. Женщина сделала аборт – это совсем не хорошо, это трагедия, но сколько можно оплакивать этот грех? Нельзя, чтобы шли годы, а душа при этом не успокаивалась, потому что таким образом человек словно говорит: «Исповедь недействительна».

Как можно верить в таинство исповеди и при этом не иметь мира в душе? Разумеется, след от совершенного греха в тебе остается, и я не уговариваю тебя забыть об этом. Но пусть память о грехе смирит тебя, и через это смирение к тебе придет душевный покой, а не уныние. Нельзя, чтобы это доводило тебя до успокоительных таблеток, которые ты принимаешь из-за события девятнадцатилетней давности. Одна женщина в Северной Греции так мне и сказала:

– Прошло уже девятнадцать лет!

– Да, но нельзя жить всё время в прошлом.

– Но я убила человека!

– Да, однако сейчас ты убиваешь и других людей – своего мужа, детей, друзей, которые видят тебя такой. Это не помощь. Отлепись от прошлого, иди вперед, борись! И тогда постепенно всё наладится.

Снова говорю, что мои слова – не универсальное правило для всех. Кое-что, возможно, и неверно, – тогда не слушайте, есть и другие мнения на этот счет.

– Мне очень понравилось то, что вы сказали. Но не будет ли это самоугождением?

– Вы хотите сказать, что так человек может пойти к более «доброму», мягкому священнику, просто потому что с ним проще, чем со строгим? Но разве для души это лучше? Какого духовника выбрать – такого, который бы тебя устраивал, или более строгого, в котором уверен?

Это как с врачами. Идем к одному доктору, и он говорит: «С вами всё в порядке!» Идем к другому, а он говорит: «Проблема серьезная». Значит, этот второй и есть хороший, настоящий доктор! Потому что не может быть всё в порядке, что-то обязательно есть. Мы идем к врачу для того, чтобы он нашел болезнь. Я так считаю.

Но вот еще пример.

Приходит ко мне на исповедь молодой человек, наркоман. Что мне ему сказать? «Перестань принимать наркотики»? Ему двадцать семь лет, он и сам знает, что это надо сделать. Разве нужно говорить ему то, что само собой разумеется? И всё-таки я ему это сказал. А он ответил:

– Отче, да я и сам это знаю! Вопрос в том, как! Ты можешь дать мне силы для этого?

Поэтому я и считаю, что решение любых вопросов приходит через понимание, молитву и любовь, чтобы сформировать в душе кающегося божественную «атмосферу». И это, в свою очередь, само приведет наркомана к решению не принимать больше наркотики, потому что теперь у него появится другое «наркотическое» вещество – чистое и прозрачное, дающее душе блаженное спокойствие в этом безумном мире. И оно – от Бога.

Однако этому не бывать, если мы начнем самоутверждаться перед человеком и приклеивать ему ярлыки: «Ты такой, ты сякой, надо поступать правильно!» Человек и без тебя это знает.

Правда, есть люди, которым хочется услышать что-то более конкретное. Ведь мы не умеем легко пользоваться своей свободой и идти, опираясь только на собственные ноги. Нам хочется, чтобы кто-то другой сказал, что вот это – правильно, а вот то – плохо, что нужно делать, а чего не нужно. В плане психологии это неплохо. Но неужели так может быть всегда? Чтобы в течение всей жизни кто-то говорил нам, куда ходить, что чувствовать? Да, в детстве это всем нужно, но в университете… До каких пор? До самой смерти? Люди будут диктовать тебе, что делать, всю жизнь? Разве такова роль духовника? Чтобы ты так и не научился стоять на собственных ногах? Одна женщина сказала мне:

– Отче, я поругалась на работе с одним склочным коллегой, и теперь не знаю, как дальше себя вести – поговорить с ним или оставить всё как есть?

Я ответил ей:

– Я помолюсь.

– Нет, скажите!

– Но в прошлый раз я ошибся.

– Ничего! Главное – благословение!

– Что такое ты говоришь? Я уже дал тебе совет, который оказался неправильным, а ты снова хочешь категоричных указаний?

– Нет, вы не виноваты, это я виновата!

– Ну, раз ты сама виновата, сама и попробуй решить проблему, как надо, – с твоей и моей молитвой. И если всё-таки ничего не получится, то по крайней мере ты сможешь сказать: «Я так и думала!»

Прошу прощения, чада, но что мы все получаем при крещении? Вообще-то мы получаем Святого Духа – Божественное просветление через миропомазание.

А некоторые сразу мне возражают:

– Но эта благодать во мне пока что не активизировалась!

– Сколько вам лет, что вы так говорите?

– Восемьдесят два.

– Но когда же она активизируется? После смерти, простите? Разве после смерти это возможно?

Мы живем с мыслью, что что-то произойдет когда-нибудь. Но не сейчас. Это святые были просветленными, это они всё знали, а мы ничего не знаем. У святых всё было по-другому. Но ведь и мы призваны Богом жить так, как жили они. Разве Господь не говорил: «Молитесь, и Я отвечу вам!»? Ты приходишь к священнику, просишь его молитв, спрашиваешь его мнения, оценки, – но дальше нужно самому учиться стоять на своих ногах! Если хочешь этому учиться. А если не хочешь… Мне, что ли, говорить тебе, кого выбрать в супруги? Я могу сказать только свое мнение, а такую ответственность на себя брать не могу. Потому что потом ты опять будешь говорить, что это я виноват в том, как ты поступил. Да, если всё будет хорошо, ты меня поблагодаришь, но если плохо – скажешь: «Это ты виноват!»

– «Тесны врата и узок путь» (Мф. 7:13). Как совмещаются эти два понятия?

– Некоторые говорят на это, что тесны сами врата, сам вход. А когда входишь – уже просторно. Тесна только дверь.

Как-то три человека пришли к старцу Паисию. А вход в его келью (как и сама келья) был очень узким. Вошли сначала двое, затем – третий, и говорят старцу:

– Отче, трудна христианская жизнь по Евангелию! И дверь у вас узкая…

А он ответил:

– Это не дверь узкая, а жиру в тебе много, всё никак от него не избавишься!

Но если всё-таки войти в эту дверь, то затем – какими бы трудными ни были жизнь, обстоятельства, отношения с людьми, материальное положение – в душе у тебя уже не тесно, а просторно. Ты живешь свободно и радостно.

Один человек как-то спросил меня:

– Не похоже ли это на протестантизм?

– Почему ты так думаешь?

– Слишком радостно всё выглядит. Меня это настораживает.

Но разве, будучи православным, я не могу испытывать большой радости? Что из того, если и протестанты говорят то же самое? Нам что, не дышать, раз они дышат, и не есть, раз они едят? Разве то, что делают другие, следует отвергать по определению, – просто из-за того, что они – другие? Об этом и наши святые говорят!

Авва Дорофей, великий подвижник (вы читали его «Тридцать слов о подвижничестве»? – Прекрасная книга), православный христианин, аскет, говорил, что в свое время даже решил посоветоваться с духовником, так как не мог понять, откуда в его душе такая огромная радость. Он пришел и сказал духовнику то же, что и вы мне говорите:

– Отче, в Писании сказано, что в рай человек попадает через трудности и испытания. А мне так радостно! Хорошо ли это?

Авву Дорофея беспокоила его радость. А его духовник сказал ему:

– Эта скорбь, чадо, – для тех, кто горд, славолюбив и самолюбив. Смиренный же человек чувствует рай в своей душе. Ему немного трудно в самом начале пути. А когда он уже идет по нему – то прекрасно себя чувствует!

Тебе хорошо? Лично я не верю, что Господь привел нас в этот мир для того, чтобы постоянно мучить. Что Он приводит нас в Церковь, а Сам говорит: «Приходите, Я придумаю вам такие мучения, которые пахнут ладаном, которые очень духовные, но при этом всё-таки мучения!» Что же мы все тогда делаем в Церкви? Ответим себе на этот вопрос.

– А есть ли положительная сторона в том, чтобы культивировать в себе чувство вины? Например, для достижения смирения?

Здесь нужно быть внимательными. Например, девушка сидит на диете, и тут ей захотелось шоколада. Она съедает шоколад, ее начинают мучить угрызения совести, и в результате она идет и покупает целый торт. Почему? Потому что говорит себе: «Всё, не могу больше думать об этом! Я и так нарушила диету – так хоть наемся теперь!» А как следовало бы поступить в таком случае? Она могла сказать: «Я совершила ошибку, как жаль!» И после этого продолжать диету, назначенную диетологом, который, в свою очередь, так и говорил ей: «Даже если «сорвешься», после этого не съедай всё, что в холодильнике!»

Муки совести полезны, если они продолжаются какое-то время. И я совершал и совершаю ошибки, скорблю о них, но затем стараюсь не думать об этом постоянно. То же самое говорил и святой Никодим Святогорец: кто слишком унывает из-за своих грехов, – тот скрытый эгоист, потому что считает эти грехи «обидными» для себя: «Как я могу делать такое? Как я могу так грешить – например, курить…» и так далее.

И что ты из себя представляешь? «Я столько лет делаю то-то и то-то…» Это высокое мнение, которого мы придерживаемся о себе, это огромное воображение относительно собственного «я» и заставляет нас впадать в шок от своих грехов. Поэтому здесь необходимо определенное равновесие.

Чувство вины не должно питать нашу гордыню. Да, я такой, какой есть. И я сожалею о своих поступках, но надеюсь исправиться – постепенно, с Божией помощью.

Перевод: Елизавета Терентьева, старший преподаватель ПСТГУ

Источник