Протоиерей Валериан Кречетов
Иногда у нас начинают кричать: «Что же будет?» Да что Бог даст. Одна блаженная, которая около 40 лет болела, Царство ей Небесное (я ее причащал еще молодым священником), бывало, скажет, когда к ней приходили за советом: «Да ты не волнуйся, Господь обдумал». Не волнуйтесь. Это то, что ответил моему отцу схиархиепископ Феодосий Коломенский, сейчас канонизированный. Мой отец сидел с ним в одной камере на Белом море. Пришел к нему на нары, говорит: «Владыка, не знаю, как мне быть, в жизни устраиваться как». А он отвечает: «Положись на волю Божию». Отец говорит: «Да я положился». – «А чего ко мне пришел? В лучших руках дело».
Прежде всего молиться, а потом положиться на волю Божию. Остальное устроится. Поэтому в жизни все просто. Как говорил Амвросий Оптинский: «Где просто, там Ангелов сo сто».
А в отношении мужского и женского пола картина, конечно, печальная. Многие не только забыли о своем назначении, но, как будто издеваясь над тем, что в вечной жизни люди будут как бесплотные ангелы, стали переменять пол. Ангелы-то не мужеского пола, не женского, это духи. А здесь несчастные уродуют тела.
У нас миллионы абортов. А назначение женщины – продолжение жизни.
Мужчины тоже, к несчастью, своего назначения не исполняют. Не являются ни опорой, ни примером, ни мужьями, ни отцами часто. Хотя есть все-таки, слава Богу, положительные примеры. Если бы не было, то жизнь бы прекратилась.
Здесь, в аудитории, в основном женщины. А это и мужчинам слушать-то полезно.
Духовному нужно учиться всю жизнь, не думайте, что у вас что-то получилось. Я с детства в церкви, для меня богослужение было обычное, само собой разумеющееся дело, большую часть службы, слава Богу, знал наизусть. Служить было легко. Мне даже вроде неудобно стало, когда еще зарплату какую-то дали. Думаю: «Я раньше работал и еще в церковь ходил. А теперь только – в церковь, и мне положили оклад». Как-то странно, непонятно: я ж ничего не делаю, молюсь только. Но потом-то понял…
Конечно, служение-то – это, действительно, не работа, а служение. Хорошо сказал отец Всеволод Шпиллер (батюшка недалеко от нас жил на даче). Я однажды послал к нему одну нашу прихожанку, чтобы она помогла ему на огороде. И он спрашивает ее: «Ну как там батюшка?» – «Да он устает, все служит». Он говорит: «Служим – мы отдыхаем. Вот когда с вами-то…» И действительно: вот я отслужу, потом прихожане навалятся со всеми проблемами: один пьет, другой еще что-то там. И тут не знаешь, что делать. Да, это тяжело очень.
Как отец Алексий Мечев – он святой был – приходят к нему, а старец в изнеможении, потому что разгрузить-то других – разгрузил, а себя-то загрузил.
Действительно, самое тяжелое – это когда не знаешь, что и сказать человеку, как помочь. Скажешь – он: «Да, да, да». А потом – как делал, так и делает. Потому что сдержать себя, трудиться над собой – это подвиг. Александр Васильевич Суворов говорил: «Себя победишь – будешь непобедим».
Главное – держаться за Церковь, за богослужение. В богослужении священник черпает силы, можно сказать, и отдыхает. Так и душа православного человека – в храме отдыхает духовно, он набирается сил, даже физически. Отец Сергий Орлов, Царство ему Небесное, старенький был, 85 лет. Бывало, в церковь тащится еле-еле. Говорит: «Вот надо же, в церковь еле иду, а назад уже бодрее». Потому что силы дает Господь.
Когда рукополагают, то читают молитву, где есть такие замечательные слова: Божественная благодать, немощная врачующая и оскудевающая восполняющая. Эта Божественная благодать дается всем. Но только ее нужно принимать. «В злохудожную душу не внидет премудрость, ниже обитает в телеси, повинном греху» (Прем. 1:4). Поэтому от греха надо освобождаться. И от страстей. Не осуждать никого, конечно. Не роптать ни в коем случае – всякие трудности бывают.
Сейчас ропот – особо тяжкий грех, по-моему. Случается, по телевизору приходится говорить на всю страну. Правда, «пророчествовал» Никита Сергеевич Хрущев, что покажут последнего попа по телевизору. В смысле – самого плохого, хуже нету. Это я про себя говорю. Архиереев, патриархов, даже последнего попа показывают! Поэтому, видите, как можно понять слово человеческое, и не только не раздражиться, а сказать, что он еще и пророчествовал.
Помню, когда меня дразнили: поп, монах – вроде немножечко было не по себе. А теперь думаю: нет, это надо сподобиться, это – пророчество. Мы-то иногда обижаемся…
Мне тут был вопрос задан в одном интервью: почему враги человеку домашние его (Мф. 10:36)? А дело все в том, что нужно читать Евангелие. У нас в Акулове погребен епископ Стефан Никитин, Калужский архиерей, который великолепно, почти наизусть знал Евангелие. Он умер во время проповеди в Неделю жен-мироносиц. И вот он говорил, что там все есть. Враги человеку домашние его – в одном месте. А в другом месте Господь говорит: «Любите врагов ваших» (Мф. 5:44) – как раз про этих врагов-то. Первые враги, которых мы должны любить, – это домашние. Потому что часто по своему положению они являются нашими благодетелями. Они не могут кривить душой, ну, может, иногда немножечко лишнего скажут, но по сути это правильно.
Люди, особенно те, кто обращается к вере, начинают ходить в церковь. Это хорошо – с одной стороны. А с другой стороны – дома они иногда ничего не делают. И часто не меняются, увы, в своем поведении, даже могут что-то такое фыркнуть. Поэтому их называют ханжами или лицемерами. Вроде ходит в церковь, а что толку от этого? Окружающие начинают раздражаться. На самом деле получается, что многие сбегают из дома. Как некоторые, особенно женщины, уходят на работу, чтобы сбежать от семьи. Потому что на самом деле, если семь человек детей на нее повесить, то, конечно, это стоит любой работы. Моя матушка первое время немножко работала на дому, потом и это оставила. И дочери мои тоже.
Поэтому когда люди начинают забрасывать семью, то это не совсем то. И тогда-то домашние становятся врагами. Их рассматривают как врагов, потому что они мешают. Конечно, здесь не обходится без участия дьявола. Потому что враг старается на все это указать, пытается подчеркнуть, выделить.
Здесь, конечно, есть такой момент: например, если человек будет ходить в театр – это ничего, а в церковь – нельзя. Тут уже нужна мудрость. Надо не спорить, а просто с Божией помощью рассуждать и размышлять. И к этому призывать своих домашних. Потому что упираться бесполезно. Логика духовной жизни в мире обычно не работает.
Когда жизнь бездуховная и материальная, земная – она сродни материализму. А философ Владимир Соловьев говорил, что любая философия логически приходит к Богу; только материализм не может прийти к Богу, потому что там нет логики.
Самый элементарный наглядный пример. Чему учит Церковь? Только добру, только любви. Другое дело, что немногие члены Церкви это свидетельствуют своей жизнью. Но по сути-то – добру. Почему же такая злоба? Ведь сколько было новомучеников! Самый страшный пример – царская семья. Ведь святая семья! Какие семейные отношения – нравственные, духовные! За что убиты? Как говорят, состав преступления какой? Никакого. Как у Спасителя. Распни, и все. Какая логика? Нет никакой логики.
В свое время я иногда читал атеистические книжонки, чтобы как-то себя настраивать на дискуссию (по молодости был пыл такой). И вот, помню, в одной напечатали много рассуждений о том, был Христос или нет. Бред такой, назывался «Миф о Христе». Получается, проповедь апостолов по всему миру, в Римской империи, история Церкви – все это из ничего. Христа, говорят, не было.
Так вот, в этой книжонке было много рассуждений, и в конце автор спрашивает: а где же исторические свидетельства? (Хотя они есть: Иосиф Флавий, другие). А потом говорит: «Ну что тут рассуждать, был или не был, главное – это нам не подходит». То есть он понял, что все эти рассуждения неубедительны, главное, что это ему не подходит. Вы знаете басню Ивана Андреевича Крылова, когда волк с ягненком беседовал. «Ты, – говорит, – мутишь питье мое с песком и илом». Тот отвечает: «Я пью пониже по ручью». – «В прошлом году ты выше был». – «Да мне и отроду нет года». – «Замолчи, устал я слушать… Ты виноват лишь в том, что хочется мне кушать». Вот такое рассуждение. И поволок его – чего тут рассуждать.
Так что логики-то нет. Поэтому не рекомендуется спорить – это бесполезное занятие вызывает часто озлобление. Потому что человек может что-то принимать или не принимать. В первом случае с ним можно говорить. А если не принимает – бесполезно. Это математический пример, арифметический даже. Как два множителя: один – доказательство, другой – принятие или непринятие. Если есть принятие какое-то, то результат – доказательство, умноженное на принятие, – возрастает. Если принятие – ноль, то все бесполезно. Но если отрицательное направление, тогда в результате получается отрицательный результат. То есть человек все больше и больше озлобляется. У древнегреческого писателя Лукиана встречается фраза: «Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав» (когда тот схватился за молнию вместо ответа. – Ред.). Ведь говорят, что переход на позицию силы – это признак слабости. Человек не может доказать и говорит: хватит, прекратите! Начинает ругать, обзывать. Еще один прием – переход на личности. Это тоже признак слабости: когда не могут принципиально спорить, тогда говорят: да вот такой-то священник был. Ну и что? Иуда был, и что дальше? Так остальные-то другие, не такие.
Где граница между осуждением и рассуждением конфликта в семье, недостатков родственников, мужа, жены?
Вообще рассуждение – о каких-то конкретных вещах, о конкретных действиях. Например, человек регулярно напивается. Конечно, это очень плохо, печально. А осуждение – это когда мы говорим: он – пьяница! Ну, пьяница – не пьяница, а пить-то плохо.
Но когда в основе лежит все-таки любовь, то отношение другое. Мне один раб Божий рассказал недавно случай. У них товарищ – пенсионер уже – сидел за городом где-то, сторожем работал, и не «просыхал» часто. И вот мальчишки маленькие говорят его внуку: «Твой дед – пьяница!» – «Нет, мой дед не пьяница! Ну, он иногда выпивает…» Ребенку не хочется этого, понимаете?
То есть когда речь идет о том, что человек делает, о сущности этого дела – это рассуждение. А когда говорят «он – такой-то», вешают ярлык, выдают «диплом», тогда – осуждение.
Конечно, пьянство – это порок. Кстати, вы все знаете теорему Пифагора, так вот Пифагор сказал, что пьянство – это упражнение в безумстве. Это еще одна теорема Пифагора.
Еще я хотел сказать по поводу курения. У меня недавно спросили: «А где в Евангелии говорится, что не нужно курить?» Я говорю: «Еще тебе в Евангелии будет написано «не сори, не плюй», что ли?» Евангелие – это не список, чего не нужно делать. Там, прежде всего, – что нужно делать. Слишком много чести, чтобы Господь в Евангелии говорил бы про папиросы.
На самом деле это сейчас очень распространенное явление, чума XXI в. Чем страшно курение? То, что никотин – это наркотик своего рода, отрава, враг легких, гортани, – это само собой. Самое главное, что есть мистическое значение этого недуга. Он называется «бесовское кадило». Дело в том, что в богослужении перед началом каждения читается молитва кадила: «Кадило Тебе приносим, Христе Боже, в воню благоухания духовнаго, еже прием в пренебесный мысленный Твой жертвенник, возниспосли нам благодать Пресвятаго Твоего Духа». То есть когда мы возжигаем кадило, кадильный фимиам призывает благодать Святаго Духа и изгоняет нечистую силу. Вы знаете, говорят: бежит как бес от ладана. И священник, или диакон даже, когда кадит народ, может говорить такие слова: «Дух Святый найдет на вас, и сила Всевышняго осенит вас». То есть призывается благодать Святаго Духа. Поэтому дым от папирос – это бесовское кадило, когда призывается нечистая сила. Она входит в душу с табачным дымом. Вот мистическое значение курения: призывается нечистая сила и отходит благодать Святаго Духа. Так что курение – не такое безобидное.
Как воспитать ревность ко Христу и изжить ревность к мужу?
Слово «ревность» имеет разные значения. Об этом говорит Илия Пророк: «…ревнуя поревновах по Господе Бозе Вседержители» (3 Цар. 19:10)». Ревностный – значит, особенно усердный. А в жизни ревность часто связана с понятием собственности: на мое кто-то претендует.
Конечно, когда какие-то чувства, отношения, то это сложно. Но обычно ревность связана с тем, что у кого-то есть то, чего нет у тебя.
В каждом инциденте имеется доля своей вины. И не с пустого места все начинается. Очень часто бывает, что человека ты просто не знал. Потом начинаешь узнавать, в чем-то происходит разочарование. Потому что восприятие другого бывает по своему представлению, ощущениям: нарисовал себе какой-то образ, намечтал, а в жизни получается не так, и происходит разочарование в своих мечтах, в своих желаниях. А там, в другом месте, вроде есть то, чего здесь нет. Хотя через некоторое время иногда и это оказывается не тем. Но это уже наша человеческая немощь.
Ну а ревность ко Христу – это, конечно, усердие, потому что ведь Господь дает нам все. Самое главное – прощение грехов. Да и столько любви, столько заботы о человеке! Это просто черная неблагодарность, когда мы начинаем жаловаться!
Как женщине распределить время между домашними обязанностями и церковной жизнью?
Семья – это малая Церковь, и здесь нужно стараться сделать все. Вы помните пример опять же Макария Великого? Господь показал ему двух женщин, они были замужем, исполняли свои семейные обязанности. Потом пожелали служить Богу, уйти в монастырь, но мужья их не пустили, и они смирились. И Господь принял их желание.
У Амвросия Оптинского, по-моему, описан другой случай, когда один батюшка восстанавливал храм и очень усердствовал. Так усердствовал, что жена обиделась и сказала: «Все, я с тобой развожусь, ты дома не бываешь». Он возмутился: «Как это, я же храм восстанавливаю!» Кто-то от него поехал к Амвросию Оптинскому, и преподобный сказал, что жена права. «У него тщеславия много, а она права. То есть ему нужно смириться». Даже священнику!
Все-таки иногда это может быть и гордынька – такие уж мы незаменимые, без нас как будто ничего не смогут сделать! Незаменимых, говорят, нет, есть неповторимые. Без нас, может, еще лучше все будет! Я сколько раз проверял: когда начинают заниматься семьей, все становится на свои места. И если Богу угодно, Господь сделает так, что и в церкви все успеешь. Я помню, одна раба Божия – сейчас она, Царство ей Небесное, уже перешла в иной мир – тоже много начала ходить в церковь, и дома пошли скандалы. Я говорю: «Нет, нужно, чтобы дома все было мирно». Муж успокоился и потом сам стал в церкви помогать. Все просто. Так что «и сие творите, и онаго не оставляйте» (Мф. 23:23).
В том-то и дело, что у святых отцев предостаточно примеров: можно соединять и то и другое. Больше того, если уж говорить о молитве, а это самое главное, – я слышал, что один швейцар в ресторане творил умную молитву. Вот так – что человеку невозможно, возможно Богу.
Был один человек в советское время – освобожденный секретарь парторганизации. Кристальной чистоты коммунист, как говорится. Но потом пришел возраст, его отправили на пенсию. Он жил один, служил людям. Говорили: «Вот какой Иван Иванович!» Когда он почил – достойному человеку нужно уходить достойно – решили поставить гроб с телом на заводе в красном уголке. Пришли директор, парторг, профорг – это было давно – входят в квартиру, а их бывший секретарь лежит в схиме! «Как, когда он постриг принял?» Но вот так.
Еще один пример; это было не так давно, мне рассказывал один раб Божий. Он пришел куда-то в министерство решить важный производственный вопрос и увидел там человека, в котором узнал священника. То есть он был в сане и при этом занимал высокий государственный пост. Это факт, о котором я слышал из первых уст.
Поэтому, знаете, у Бога столько рабов Божиих. Илия-пророк какого духа был великого, как он все видел! Господь ему многое открывал. Но и он как-то сказал: «Господи, остался я один, но и моей души ищут, чтобы отнять ее». А Господь говорит ему: «Еще семь тысяч верных мне, которые не преклонили колена перед Ваалом» (3 Цар. 19:14–18). И преподобный Серафим говорил: «А у нас их сколько будет!» Вот они и есть, откуда-то появились. Откуда, как? Тайна сия велика есть!
Ведь никаких мы не устраивали демонстраций, манифестаций, ничего. Это теперь – крестные ходы. Раньше колокольный звон не разрешали, я же прекрасно помню это время. Какие там крестные ходы! А теперь что? Восстанавливают храмы, монастыри. Как это получилось? А вот так. Богу все возможно.
Мне рассказывали духовные чада отца Всеволода Шпиллера (это в годы советской власти еще было), что батюшка как-то говорил: «Скоро будет время, когда эта власть рухнет. И все кинутся в Церковь. А кто их будет принимать? Нужны кадры». И действительно, так произошло.
Как говорил преподобный Серафим Тимону Надеевскому: «Сей, отец Тимон, всюду сей данную тебе пшеницу. Сей на благой земле, сей и на песке, сей на камени, сей при пути, сей и в тернии; все где-нибудь да прозябнет и возрастет, и плод принесет, хотя и не скоро…» Потому что, действительно, когда уж там плод будет – на все воля Божия. Сеять нужно.
