11 октября Церковь празднует обретение мощей преподобномученицы великой княгини Елисаветы Федоровны Романовой.
Над небольшим русским городом Алапаевском сгущались сумерки. День затихал, уступая место ночной тишине. Наступало время покоя. Но жителям окрестностей Алапаевска в июле 1918-го года жилось очень неспокойно. Установление диктатуры пролетариата казалось им бунтом человечества против Бога и отеческой веры. И во время такого всеобщего смятения, они неожиданно для себя стали свидетелями необъяснимого человеческому разуму явления. На протяжении трех дней они слышали, как из заброшенной шахты Новая Селимская доносились звуки молитвенного пения.
Слова молитв, доходившие слуха горожан, были созвучны переживаниям, которые царили в то время в душах крестьян. Уже около года, как их Родина пылала в огне революционной смуты. Люди жили, не зная, что им принесёт грядущий день. Они до конца не были уверены, будут ли они живы или уже завтра предстанут перед Судом Божиим. Они ежедневно возносили моления Христу и искренне верили – православие выживет, несмотря ни на что.
И тут вдруг откуда-то из-под земли начали вырываться звуки давно известной каждому молитвы: «Спаси, Господи, люди твоя… и благослови достояние Твое…». Пение то усиливалось, то затихало. Порой казалось, что оно уже прекратилось, но с наступлением ночи оно возобновлялось снова. Так продолжалось три дня. Затем крестьяне услышали напев Херувимской песни, напоминающей о событии Входа Господня в Иерусалим на добровольные крестные страдания. «Иже Херувимы тайнообразующе… и Животворящей Троице трисвятую песнь припевающе…», – раздавалось из глубины шахты пение чистого и умиротворенного женского голоса.
Казалось, именно здесь и именно сейчас происходило что-то важное. Казалось, будто бы в этот момент не один человек, а весь народ погибающей страны вторил молитвенному воздыханию. «Всякое ныне житейское… отложим попечение…», – прозвучало из недр земли вдогонку вечерним сумеркам и наступила устрашающая тишина. Прошел час, два, три, сутки – больше из рудника не прозвучало ни единого звука.
Местные жители понимали, что слышат пение живых людей. Они знали, что несколько дней назад на этом месте произошла жестокая расправа над теми, кто остался до конца предан своей вере и Отечеству и был обречен на жестокую казнь. Но они никак не могли поверить, что, пережив падение в каменную пропасть шахты, кто-то из пострадавших смог выжить.
После тех трагических событий прошло три месяца. Рудник раскопали и среди груды камней нашли тела похороненных заживо людей. Они были изувечены до неузнаваемости. Но среди сонма мертвецов выделялась женщина, облаченная в монашеские одежды. На ее груди висела икона Спасителя. Ее лицо выражало ангельский покой, а пальцы правой руки были сложены для совершения крестного знамения. Так было обретено тело святой великой княгини Елизаветы Федоровны, безропотно взошедшей на личную Голгофу и предавшей свою бессмертную душу Богу.
* * *
Жизнь чтимой ныне святой была насыщена различными событиями. Поиск и обретение истинной веры, принятие иноческого пострига, посвящение себя на всецелое служение страдающим людям, созидание монашеской общины в сердце Москвы – эти страницы жизнеописания княгини Елизаветы лишь малое отражение величия ее христианского подвига. Даже трудно представить, что воспитанная в аристократической семье внучка английской королевы, принцесса Гессен-Дармштадтская Элла станет основательницей русского монастыря и примет мученическую кончину от рук воинствующих богоборцев.
Путь ее христианского крестоношения начался с момента посещения княгиней Святой Земли. Побывав в месте, где разворачивались события евангельской истории, она твердо решила оставить лютеранскую веру, перейдя в православие. На тот момент такое решение расценивалось как отречение от многовековой семейной традиции, но Елизавета Федоровна осталась непреклонна.
В письме отцу она написала: «Я всё время думала и читала, и молилась Богу – указать мне правильный путь – и пришла к заключению, что только в этой религии я могу найти настоящую и сильную веру в Бога, которую человек должен иметь, чтобы быть хорошим христианином». Принять такое решение дочери родителям, как убежденным протестантам, было непросто, но вскоре они смирились с ним.
С детства сердце Эллы было исполнено сострадательной любовью к людям. Принятие православия лишь усилило желание молодой княгини помогать страждущим. Она отдавала себя на служение тем, кто испытывал мучение от различных болезней, возглавив Московское управление Красного Креста.
Сопереживая трагедиям простых людей, протягивая руку помощи нуждающимся по первому зову, могла ли представить Елизавета Федоровна, какой трагический жизненный путь предстоит ей пройти.
В 1905-м году от разрыва бомбы, брошенной террористом, погибает её муж – князь Сергей Александрович. Смерть супруга привела скорбящую вдову к кардинальной перемене образа жизни. Протопресвитер Михаил Польский так вспоминал об этом этапе жизни святой: «Пережитый ужас оставил в ее душе глубокую рану, которая зажила лишь тогда, когда она устремила свои глаза на созерцание того, что не от мира сего».
Последовав заповеди Христа, она разделила свое имущество между ближайшими родственниками, часть вернула в казну, а на большую часть оставшихся денег приобрела усадьбу в центре Москвы, где основала Марфо-Мариинскую обитель милосердия. Там же, в 1909-м году она принимает монашеский постриг. В письмах Елизавета Федоровна раскрывает душевные переживания, сподвигшие ее на отречение от мира. «Я приняла это не как крест, а как путь, изобилующий светом, который указал мне Господь. Я обручаюсь Христу и Его делу, я все, что могу, отдаю Ему и ближним», – пишет княгиня. В этих глубоких словах – ключ к пониманию полноты настоящего монашеского подвига.
Монастырская деятельность княгини Елизаветы была многогранной. Она создала при обители лучшую в городе хирургическую больницу и библиотеку для просвещения бедняков, открыла школу для неблагополучных подростков. Когда страна переживала Русско-японскую войну, княгиня открыла под Новороссийском госпиталь для раненных солдат.
Милосердие и простота святой Елизаветы не знали границ. Сохранилось воспоминание о том, как однажды княгиня должна была приехать в приют для маленьких девочек-сирот. Все готовились достойно встретить свою благодетельницу. Девочкам сказали: «Войдет великая княгиня, вы все хором: «Здравствуйте» – и целуйте ручки». Когда Елизавета Федоровна переступила порог, она услышала хор детских голосов: «Здравствуйте и целуйте ручки!» – и все протянули свои ручки княгине. Воспитательницы ужаснулись: что же будет! Но великая княгиня, прослезившись, подошла к каждой из девочек и всем поцеловала их маленькие детские ручки.
Октябрьский переворот и революция 1917 года нарушили размеренный ритм духовной и миссионерской жизни Марфо–Мариинской обители. На заре трагической эпохи великая княгиня Елизавета, размышляя над перспективой дальнейшей жизни империи, адресует письмо Николаю II, в котором были следующие слова: «Всех нас вот-вот захлестнут огромные волны. <…> Все классы – от низших и до высших, и даже те, кто сейчас на фронте, – дошли до предела!.. <…> Какие еще трагедии могут разыграться? Какие еще страдания у нас впереди?»
Страдания, которых ожидала святая княгиня, начались в апреле 1918-го года. На третий день после Пасхи в монастырь ворвались вооруженные люди, желая совершить арест святой основательницы обители. Вместе с великой княгиней были арестованы две сестры – Варвара и Екатерина. Как и царственные страстотерпцы, монахини были вывезены в Екатеринбург, а затем направлены вместе с другими заключенными в Алапаевск для вынесения окончательного приговора.
18 июля 1918 года арестантов разбудили среди ночи, посадили на повозки и отвезли в деревню Синячиху, где располагалась заброшенная шахта. Началась жестокая расправа. Избивая заключенных прикладами, с дикими криками палачи начали сбрасывать мучеников на дно глубокого рудника. Последними словами святой, сказанными перед падением в пропасть, стала фраза Спасителя, произнесенная Им при восхождении на Голгофу: «Господи, прости им, не знают, что творят!». Она продолжала молиться за своих убийц, вверяя себя в руки Божии.
После столкновения княгини в шахту, она выжила, упав на каменный выступ. Рядом с ней лежали еще несколько человек. И даже здесь, на пороге смерти, Елизавета Федоровна не прекращала выполнять данный ею обет служения людям. Сняв монашеский апостольник, она разорвала его на полоски и перевязала рану на голове у князя Иоанна Константиновича и продолжала оказывать посильную помощь другим выжившим.
Обезумевшие чекисты, окончив сбрасывать узников в яму, решили завершить кровавую расправу, начав бросать в шахту гранаты. После оглушительных взрывов, мучители забросали яму хворостом и подожгли его. Но из пылающего пламени вдруг раздались звуки молитвенных песнопений. Убийцы пришли в ужас, а некоторые из них вовсе лишились рассудка, став свидетелями того, как Господь чудесным образом сохранял жизни мучеников.
Три дня святая княгиня с другими страдальцами провела в шахте без пищи и света, помогая раненым и пребывая в непрестанной молитве. Обессиленная, в заброшенной шахте она обрела вечное упокоение. Ее бессмертная душа, вырвавшись из тела и преодолев каменную преграду, воспарила в Небесную Обитель.
Святую преподобномученицу великую княгиню Елизавету почитают не только в православной Церкви. В протестантской церкви ее глубоко чтут как женщину, жизнь которой была полностью отдана миссионерскому и социальному служению. Глава англикан, архиепископ Кентерберийский Джастин Уэлби в письме Святейшему Патриарху Кириллу отметил, что «святая Елизавета стала примером христианского милосердия, служения и стойкости». На западном фасаде Вестминстерского аббатства среди скульптур мучеников, пострадавших за веру в XX веке находится и статуя святой великой княгини Елизаветы Федоровны.
До сегодняшнего дня она остается для нас путеводной звездой, ведущей христиан ко спасению примером своей героической жизни.
