Три искушения Христа – это, по сути, те три искушения, которые встречаются и в человеческой жизни. Большие искушения, от которых никто не застрахован. И стоит избавиться от одного, то, как правило, попадаешь в другое. Ты в любом случае попадешь в искушения, их не избежать. Святые в них не попадают, они из них выходят. А упасть, особенно сегодня, очень легко, учитывая нашу колоссальную самоуверенность. Наш нынешний стиль жизни (lifestyle), который называют стилем умирания (deathstyle), строится на этих искушениях.
«Иисус, исполненный Духа Святаго, возвратился от Иордана и поведен был Духом в пустыню. Там сорок дней Он был искушаем от диавола и ничего не ел в эти дни, а по прошествии их напоследок взалкал» (Лк. 4: 1–2).
Христос ушел в пустыню и тут же привлек внимание диавола. Когда человек уходит в пустыню, он сразу привлекает внимание диавола. А у многих людей искушений вообще нет. Диавол их не искушает, потому что знает: они сами совершат грех. Когда диавол видит, что ты себя сам разрушаешь, он не вмешивается – такова догма диавола. Когда он видит, что ты с упоением причиняешь зло себе или другим, он не вмешивается. Поэтому мы и видим людей, совершающих ужасные вещи, а совесть у них остается абсолютно спокойной. Их не смущает ничего.
Сегодня большинство людей относится именно к этой категории: диавол ими не занимается. То, что я говорю сейчас, звучит странно. Но максимум, что сделает диавол, когда увидит, что кто-нибудь хочет совершить большое зло, – поможет совершить его. А в общем он оставляет нас, чтобы мы мучились в тех бедах и тупиках, которые сами себе насоздавали.
То, что мы называем муками, – это не искушения: одно дело крест, а другое – муки. Муки – это то, что мы причиняем другим и себе самим. Это не крест, крест – это если ты решишь понести эту муку так, как этого пожелает Бог, тогда она становится крестом и получает благодать. Понимаете? Иметь супруга, который тебя мучает, – это не крест, а мука. Но если ты захочешь понести муку по Богу, она становится крестом, и ты получаешь благодать Креста Христова, потому что это уже делается с послушанием Христу.
И снова скажу, что кто уходит в пустыню, тот сразу привлекает внимание диавола. Ведь Христос не просто уходит в пустыню, а делает еще что-то: ничего не ест в эти дни.
Сорок дней Он не ел ничего. А почему? Может, у Него были какие-нибудь проблемы с питанием? Нет, конечно.
Пост, который мы соблюдаем, хоть и мал, но фокусирует нас на главном. Поэтому диавол и хочет его отнять у нас. Человек – биологическое существо (я говорил это на одной из лекций), он мыслит с помощью тела, мы – тела и без тела ничего не сможем понять: ни математику, ни теорию идей Платона, ни теорию относительности. Всё это предполагает телесность.
Без телесности не имеет смысла и вечная жизнь: без тела не будет личности. То, что отличает нас друг от друга, – это тело. Если бы не было воскресения из мертвых, то после смерти мы все превратились бы в единое целое, в огромную реку, где нет «я» и «ты». Чтобы видеть, слышать, что-нибудь сказать, необходимо тело. Поэтому воскресение из мертвых грандиозно. Только так человек может питать надежду. Вечность без тела была бы несуществующей вечностью – вечностью, в которой между нами не было бы ничего разграничивающего. Поэтому «чаю воскресения мертвых» исключительно важно для христианства и антропологии.
Пост и другие телесные подвиги имеют важное значение, потому что приковывают нас к существенному, учат тело жить эсхатологично, жить так, чтобы воспринимать реальность аскетически. И то, о чем я говорю вам, не изобретено христианством. Я это нашел и у философов. Но я уже писал об этом.
Посмотрите, какая у античных философов тяга к невероятному воздержанию. Платон в 7-м письме говорит, что если кто-нибудь ест больше одного раза в день и спит по ночам, тот не может заниматься философией. И это Платон, никогда не прикасавшийся к человеческому телу. Но и Эпикур, считающийся отцом теории наслаждений, тоже говорит, что сексуальность неполезна и может даже нанести вред.
Сегодня, к сожалению, некоторые считают, что христианство относится к телу с ненавистью. Но это не так, христианство реабилитирует тело как творение Божие, в то время как у античной философии большие проблемы с телом, она его боится.
Аскеза имеет огромное значение, она не нечто такое, что нам взяли и навязали какие-то люди, у которых имелись душевные или телесные проблемы. Когда видишь, что Христос 40 дней не ест, что это значит? Что Он готовит человеческую природу к чему-то очень важному. Причем не с помощью медитации или йоги.
Человеческая природа нуждается в определенных подвигах, о которых мы поем в тропаре отцам-подвижникам: «Постом, бдением и молитвой ты стяжал небесные дары». Если отнять эти подвиги… И знайте, что диавол не против, чтобы человек делал всё что угодно, кроме этих подвигов. А стоит начать поститься, он сразу скажет тебе: «Ну зачем начинать прямо сейчас?» – и постарается отвести тебя от поста. Молитва? «Молиться необязательно». Ведь так? Стоит взять четки, он тут же напомнит обо всем, что тебе надо сделать. «Да дай мне помолиться немного!» – думаешь ты и тут же понимаешь, как ты устал и сколько всего тебе надо сделать. Бдение мы тоже совершаем сегодня кое-как, кто как хочет, но только не как положено.
Пост, бдение и молитва – это важно для того, чтобы человеческая природа подготовилась к пустыне. Ведь в пустыне диавол тебя заметит, возьмешь четки – диавол тебя заметит, а возьмешь их во второй и третий раз – начнет тебя раздражать. Вы знаете, что глубокая молитва способна изменить судьбу всего мира, целого народа, села, города? Молитва обычного человека, которому удается уловить частоту Бога. А он ее улавливает, когда пребывает в состоянии, знакомом Богу.
Мы говорили с вами о языке Бога. Бог что-то понимает, а что-то нет. Фарисей встал и сказал:
– Это я!
Но Бог не понимал, что он говорит Ему, и фарисей ушел ни с чем, а мытарь говорил на языке Бога, каковым является язык смирения. Бог смирен, исключительно смирен. И когда человек в таком состоянии встает на молитву, он меняет будущее, всё человечество. В этом состоянии святые получают откровения – о тебе, обо мне, о будущем, о том, что будет через 50 лет. И это не привилегия одних святых. Это может сделать каждый. Кто в этом зале решит посвятить себя молитве, тот постепенно поймет, что такое молитва. Сразу этого ты не поймешь, но уже начнешь понимать многое.
После молитвы Бог начинает говорить человеку. И человек понимает, что это говорит ему Бог. Для этого нужно внимание, и мы говорим здесь не о каких-нибудь сверхъестественных, а о естественных состояниях: его душа получает внутренние извещения о жизни, видит, что вот это вот – грех. Ты как будто всё пропускаешь через духовный фильтр. Это молитва.
До того, как взять четки, человек чувствует себя безгрешным: он ничего плохого не сделал! Но как только возьмет их в руки, благодать начинает показывать ему: «Посмотри, что ты сделал». А я этого раньше не видел!
И третье – это бдение, которое имеет силу просвещать. Для этого надо просто встать утром немного раньше или вечером пожертвовать немного времени. И даже если просто спать с четками в руках, сон у тебя будет другим, потому что без них ты спишь со своими нарциссическими снами-мечтами.
Если мы утратим всё это, то дойдем до того, что начнем говорить, будто Евангелие утратило силу, как уже и говорят некоторые богословы и критики. Как один мой приятель. Я слышал, как он говорит, что когда святой апостол Павел сказал, что «ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники… Царства Божия не наследуют» (1 Кор. 6: 9–10), то он говорил это о своей эпохе! Кто? Апостол Павел. То есть сегодня считается верным обратное (согласно этому богослову)!
Если человек живет Евангелием, он видит, что оно истинно. А если отвергнет его и начнет полагаться на свое мнение и на этот самый «стиль умирания», то дальше у него всё будет идти плохо. Евангелие не верно, согласно ему. А это значит, что Христу надо было сказать в ответ диаволу одно большое «да». Троекратное «да». И если бы Он это сказал, то стал бы абсолютным Сталиным на все века.
Именно этого и хотел диавол. Он предлагает Ему:
– Ты ведь Мессия, не так ли? Тебя же так называют: Спаситель. Я не знаю, ни какой Ты Спаситель, ни Кто Ты…
Обратите внимание: диавол не знает, Кто такой Христос, он узнает это только после Воскресения. А сейчас ему известно, что Христос – удивительная Личность, что такого, как Он, еще не появлялось на свете, он знает о Его рождении от Девы, но не знает, Кто Это. И испытывает Его. Только испытывает не тайно, а явно, в пустыне.
Я говорил вам, что, уходя в пустыню, мы привлекаем внимание диавола; взяв четки в руки – тоже. Но это не значит, что диавол набросится на тебя с кулаками. Не бойся! Он не побьет тебя, он к тебе даже не прикоснется. Чтобы дойти до такого, нам надо пройти чрезвычайно огромное духовное расстояние, которого мы никогда не пройдем.
И вот диавол начинает проявлять беспокойство, он видит во Христе простого человека и попадает в ловушку. Человеческая плоть Христа была для диавола подобна приманке, наживке на крючке. И диавол думает: «А ну-ка постой, постой! Что бы там ни было, но Он же Человек! Дай-ка я поиспытываю Его!» И испытывает Его самым непосредственным образом.
«И сказал Ему диавол: если Ты Сын Божий, то вели этому камню сделаться хлебом» (Лк. 4: 3).
Вы только посмотрите, как действует диавол. Он всегда защищает человека. Это вам кажется странным? Диавол рассуждает в точности как человек – и человек как диавол, если захочет. Он не рассуждает как Бог. Он всегда рассуждает исходя из человеческой слабости, нужды, грехопадения. На этом у него строится всё. Он защищает человека!
– Сегодня всё естественно, – говорят в наше время. – Так неужели мы не позволим совершиться естественному?
Нарциссическая агрессивность тоже естественна, не правда ли? Сегодня все психиатры и психологи знают, что агрессивность естественна для человека. Но где же проходит граница этой естественности? Кто проведет эту границу? И как ее проведет?
Диавол приходит и говорит Ему:
– Ну, Ты, прежде всего, изголодался. (Человек, не вкушавший пищу 40 дней, конечно, проголодается.) Не надо, не голодай больше! Скажи Богу, чтобы Он превратил эти камни в хлеб, чтобы Ты поел!
Если бы Христос согласился, то следующим предложением диавола было бы: «Скажи, чтобы эта гора стала хлебом, и давай созовем людей, пусть наедятся вдоволь!» – потому что диавол знал, что тогда Христос образовал бы неправильную связь с человеком. Неправильную связь. А почему она неправильная? Христос отвечает на это:
«Написано, что не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом Божиим» (Лк. 4: 4).
Если человек ищет только хлеба, он никогда не начнет искать Бога. Это очень важно. Он станет высшим животным, очень несчастным животным, которое будет убивать, чтобы съесть побольше, чем другой.
Человек добывает себе хлеб, трудясь в поте лица, и труд – это диалог Бога и творения. Ты ешь благодаря тому, что делаешь что-то значимое. Альберт Швейцер говорит: «Зачем нам убивать животных и есть их? Это же преступление. Зачем мне срывать грушу и съедать ее? Это преступление. Зачем мне разрезать арбуз, чтобы съесть его? Это преступление».
Это не преступление только в том случае, если я подчинил свою жизнь воле Божией. Только тогда это не преступление. Почему? Потому что тогда всё творение через меня снова приносится Богу.
Питание для человека – это духовное событие. Царство Небесное изображается в виде трапезы, сидящие за которой смотрят друг другу в лицо, верно? Так что человек живет не хлебом единым. «Потом Я дам тебе этот хлеб». Это небольшая деталь, но очень важная.
Когда ты становишься человеком Божиим, тогда тебя питает Бог, потому что ты как таковой заслуживаешь существования. В противном случае жизнь – это воровство. Да, мы воруем жизнь у Того, Кто есть Жизнь и Кто дает ее нам, но дает с какой-то целью. Сегодня ты жив. Ты продолжаешь существовать. Но с какой целью? Чтобы явить эту истину, красоту и мудрость миру. Явить миру Бога.
Мы все люди Божии, особенно христиане. Какие мы? Мы все апостолы. Все пророки. Мы призваны явить Бога миру.
«Хорошо пожить» – есть у нас такое выражение. Но это же грабеж, это воровство – пожить хорошо. Когда ты на самом деле сможешь пожить хорошо? Только с Богом. Я не знаю, понимаете ли вы это. Мы утратили понимание этих мудростей, поэтому наша жизнь и стала адом: малым адом, большим адом, гигантским адом.
Ты находишь женщину, чтобы жениться на ней. Зачем? Чтобы прославить Бога. Ты будешь соучаствовать в тайне со-творения, живя этой человеческой связью. А если мы этого не понимаем, какой смысл тогда говорить кому-то о воздержании и тому подобном?
Приходят молодые люди и спрашивают меня о добрачных связях. А что мне им сказать, с чего начать? Если для человека брак – это просто продукт потребления, как и всё вокруг, ты не скажешь ему: «Не ешь», – потому что он всё равно будет есть и пить. Разве он остановится? Какой же смысл говорить ему тогда об этом? Я, по крайней мере, отказываюсь дискутировать с такими людьми.
(Окончание следует)
