Почему Бог не дает то, о чем просишь в молитве? А если дает – то совсем не то? Хотя и усердно молишься ведь, и точно чувствуешь – вот Он, Бог, рядом… Размышляет священник Сергий Круглов.
– Я так его любила, думала, что и он меня. Мы расписались, стали жить вместе… Работа у него была вахтовая, уезжал часто. Не забывал, слал эсэмэски, смешные и теплые… Когда мне рассказали, что там, куда он ездит, у него есть другая, я не поверила: такого просто быть не может. Но черное сомнение засело внутри… И многие факты, которым раньше не придавала значения, стали складываться в страшную картину: так и есть, изменил.
Тот вечер, когда я выясняла отношения с мужем, до сих пор снится мне в кошмарных снах. Я рыдала, кричала: объясни, как это, за что?! Он шутливо отнекивался, потом, видимо, понял – врать бессмысленно, замолчал, только криво улыбался своей мальчишеской, такой родной улыбочкой, но глаза стали холодные, скучающие. Так же молча развернулся и ушел. Навсегда…
В церковь я ходила и раньше, но тогда – молилась день и ночь, отчаянно, словно в горячечном бреду: Господи, помоги, спаси, сохрани любовь! Знаете, я так ясно чувствовала Его милость, Его благодать, не сомневалась, что поможет. Рисовала картины: вот откроется дверь – и муж вернулся, падает к ногам, просит прощения, и все дурное остается позади, как страшный сон…
Он не вернулся. А через несколько дней я поняла, что беременна. Зачем, зачем мне эта беременность, зачем всё на свете, когда я просила спасти любовь?!
Семь месяцев прошли как в аду, я даже пыталась таблеток напиться, да подруга проведать меня пришла, помешала. Через семь месяцев меня прокесарили. Теперь у меня дочь. Она больна, ДЦП… Нет, я люблю ее, конечно, ради нее и живу.
Муж так и не объявился, да сейчас уже, наверное, и не надо: боль как-то утихла, жизнь как-то наладилась, работа, друзья, храм… Но я все равно не могу понять: я ведь просила об одном и была так уверена, что Бог даст – а дал-то Он совсем другое, почему же так?.. Просила: сохрани любовь! Он вроде бы и сохранил – но совсем не ту и не так, как мне виделось.
– Бухал я сильно. Пьянство перетекало в алкоголизм, я это понимал. И страшно было – умереть смертью позорной… Молился я тогда непрестанно, каждый день на коленях читал акафист «Неупиваемой Чаше», просил одно: помоги не пить, отними от меня эту страсть! На время помогало, один раз почти полгода не пил… А потом все начиналось снова. Я уже отчаиваться стал: видно, совсем пропащий я грешник, раз не могу воспользоваться благодатью, которую Бог дает… Жил как в аду, поверьте, словами не описать.
А однажды попалась мне в руки книга, «Исповедь» блаженного Августина. Листал, потом стал читать. И прочел то место, где Августин рассказывает про свою разгульную юность, и как он Бога просил: отними от меня мои греховные страсти, но… только не сейчас! Меня как по голове шарахнуло. Ведь и я так же: сделай, чтоб не пил – но внутри-то хочу совсем другого… А чего – «другого»? Чего мне надо, чтоб быть счастливым, чего я вообще хочу от жизни, зачем я живу?..
Сейчас я чувствую: дело даже не в зависимости от алкоголя, она – верхушка айсберга, а в том, что там у меня внутри глубоко, в неразрешенных проблемах, в поисках смысла, словом, в сердце… Я и сейчас молюсь, но нет того напряжения в молитве, нет и страха сорваться. Что-то такое Бог со мной делает, что – не знаю, но делает важное… Смирился я как-то с самим собой.
Запои? Бывают, хоть реже, но бывают, по-прежнему тяжело от них и борюсь с ними, но, знаете, как-то былого отчаяния нет.
Думаю про себя: да не диктуй Богу, чего Он должен делать, не рисуй желаемых картин в голове – просто терпи себя самого, по мере сил пытайся придерживаться заповедей сам, а Божье предоставь Богу.
Помните, как в притчах Соломона: «Даждь ми, сыне, твое сердце, очи же твои моя пути да соблюдают».
Помню… Любой приходской священник таких рассказов выслушивает немало. Да и не только рассказов, а просто недоумений: «Вот молюсь-молюсь о том и о сем, и о решении проблем, и об избавлении от постылых грехов, а ничего не получается…» Да и не только выслушивает, но и на себе ежедневно испытывает.
Кто-то тут же перебьет и поспешит ничтоже сумняшеся сказать, мол, эх ты, а еще священник, основ не знаешь, веровать надо проще и крепче, не на свои хотения полагаться, сие есть гордыня, а на Промысл Божий, Богу лучше знать, как устроить нашу жизнь. Да-да. Знаю. Это нам, православным, еще в воскресной школе рассказывали, заставляли наизусть выучить…
Но вот о чем я думаю – о сердце. О самой глубине человеческой.
Можно изменить в себе что угодно, мировоззрение, привычки, внешность, жизнь, просто-таки до неузнаваемости. А вот попробуй измени сердце, вынь и пересади другое… Не получится. Оно – самая основа личности. По большей части – совершенно таинственная для самого носителя, неотменимая, незаменимая, делающая именно меня – именно мною, только мною, то есть собственно тем, с кем напрямую Бог и общается, минуя, отметая в сторону любые мои маски, любые личины, которые я так-сяк, но нажил в жизни, нажил из самых лучших побуждений и ношу перед Богом, перед миром, перед собой, потому что, не в силах «быть», решил хотя бы «выглядеть»…
Бог – смотрит прямо в мое сердце и видит его.
Проблема в том, что Он-то мое сердце видит, а я – нет.
Говоря о молитве, мы часто отмечаем: важно не только что-то говорить Богу, но и услышать Его ответ. А для этого надо узнать не только Бога как Он есть – надо узнать себя как я есть, эти познания равно важны.
Узнать себя настоящего, то есть слышать в молитве самого себя, свое сердце. А я не умею этого, да, если честно, очень боюсь этого… Потому и говорю с Богом в молитве от лица своей очередной маски, вербализуя перед Ним ее хотения, рисуя – ее планы, в искреннем заблуждении веруя, что эта маска и есть я сам…
А Он-то отвечает – не маске, а мне самому, самой глубине моей личности. Я же в ответ мечусь, отчаиваюсь и сетую: или Бог меня не услышал, или почему-то, из вредности или чтоб Свою власть показать, дает совсем не то, о чем я просил!..
«Приступит человек, и сердце глубоко»…
Настолько глубоко, что этому познанию самого себя святые посвящали всю жизнь, добивались этого познания тяжкими трудами и кровью. Добирались до глубины своего сердца, преодолевая в себе природный рефлекс – зажмуриться от ужаса пред тем, что в этом сердце увидишь, закрыть и «сделать как было», бежать прочь, во внешнее…
Помните слова святителя Тихона Задонского о сердце?
«Сердце сие есть начало и корень всех деяний наших. Ибо что ни делаем внутренне или вне нас, – сердцем делаем: или добро, или зло. Сердцем веруем или не веруем; сердцем любим или ненавидим; сердцем смиряемся или гордимся; сердцем терпим или ропщем; сердцем прощаем или злобимся; сердцем примиряемся или враждуем; сердцем обращаемся к Богу или отвращаемся; сердцем приближаемся, приходим к Богу или отходим и удаляемся; сердцем благословляем или клянем; на сердце радость или печаль, надежда или отчаяние, покаяние или нераскаянная жизнь, страх или дерзновение; в сердце простота или лукавство; сердце воздыхает, молится, уповает или противоположное делает, и проч. Следовательно, чего на сердце нет, того и по сути нет. Вера не есть вера, любовь не есть любовь, если на сердце их нет, но одно лицемерие; смирение не есть смирение, но притворство, если не в сердце; дружба не дружба, но горшая вражда, если внешним образом только является, а в сердце не имеет места. Поэтому Бог требует от нас сердца нашего: Даждь Ми, сыне, твое сердце».
