Часть 1: Любовь – это отдать себя другому, чтобы он был жив тобою
Я самый неподходящий человек для того, чтобы говорить вам обо всем этом: я монах, никогда не был женат, с 22 лет не был на свадьбах – так что представьте себе, насколько я не гожусь для того, чтобы говорить вам о таких вещах, ибо не имею никакой связи с ними. Я вышел из Святой Горы Афон и говорю вам то, что говорят отцы, бывшие подвижниками, люди, не имевшие отношения ко всему этому.
Когда читаешь отцов, то находишь этот баланс, это ведение вещей. Но почему же они об этом знали? Потому что правильно жили в Церкви, а тогда уже не нужна никакая философия, чтобы сказать человеку, как ему общаться с другими.
Это и есть то, чему мы учимся в монашестве. Не думайте, будто монашество отличается в этом отношении. В монастыре мы тоже учимся общаться с другим человеком, причем с помощью послушания, смирения, с помощью того, чтобы сказать ему: «Прости!» Понять, что это ты ошибаешься, а не другой. Может, ты и имеешь на что-нибудь право, внешне имеешь право. Я много раз говорил об этом старцу, а он нам отвечал:
– Если бы я был судья, то бы сказал тебе: «Ты имеешь право». Но ты не имеешь права, даже если у тебя есть на это право! Потому что ты не смотришь на вещи по-духовному.
Что ж, другой тебя оскорбил, оклеветал, а ты прими это по-духовному, не отвечай злом на зло. Этим ты не поможешь ему. Значит, надо брать ответственность на себя, и один великий святой Церкви говорит: «Возьми ошибку на себя, скажи: “Здесь ошибаюсь я!”» Неважно, что по закону другой не прав. Это я ошибаюсь, и я беру на себя ошибку и ответственность. Я учусь работать внутри себя, поэтому могу общаться с другими, я учусь преодолевать себя и делать всё то, чему стараются научиться в монастыре.
Знаете, как это трудно? Это нелегко, и в браке это тоже нелегко, трудно, там это так же трудно, как в монашестве. То есть научиться общаться с другим, стоять по десять часов на бдении и чтобы другой рядом с тобой сплевывал, храпел или дурно пах. Ты этого не хочешь терпеть и говоришь: «Меня это раздражает!» А что значит «меня это раздражает»? Ровным счетом ничего, ты будешь стоять там.
Вспоминаю одного монаха на Святой Горе. В одном из монастырей было много монахов, получивших спортивное образование. В известное время много молодых людей из спортивной академии в Афинах стали монахами: какие-то боксеры, атлеты, и они смотрелись как гиганты. И был в этом монастыре один монах, который, бедненький, был маленьким, а его ставили посередине, и по обе стороны от него вставали боксеры и смотрели на него вот так, сверху вниз, во время бдения. Он говорил:
– Я не могу, мне страшно! Вижу над собой этих существ, которые выше меня в полтора раза!
Но он должен был стоять там, чтобы научиться преодолевать себя, ломать себя, чтобы принять другого человека, а не просто сказать: «Знаешь, я терплю тебя!» Это неприемлемо. Не «я терплю тебя», а «я люблю тебя»! Вот как. Христос не сказал нам: «терпи врага своего», но «возлюби врага своего» (см.: Мф. 5: 44)! Надо умереть за врага своего, говорит Христос, надо любить его, как самого себя (см.: Мф. 19: 19). А если надо любить врага как самого себя, то насколько же больше свою супругу, ближнего, соседа, коллегу, брата.
То, что кажется таким простым, о чем мы так легко говорим, это и есть самый большой подвиг для человека – превозмочь себя. Но, чтобы он это сделал, чтобы он не побоялся, но еще и ощущал при этом некий уют, он должен сначала преодолеть смерть, чтобы у него перед ней не было страха. А чтобы достигнуть этого, человек должен вкусить бессмертия, ощутить, что существует нечто по ту сторону этих вещей, вкусить Божию любовь, которая тебя освобождает. Она дает тебе ощущение бессмертия, с которым ты побеждаешь смерть и уже не боишься ничего: ни если тебя оклеветают, ни если обидят, ни даже если убьют, ничего. Ты проходишь через всё в совершенном мире, безо всяких затруднений, и именно потому, что у тебя есть реальная свобода, которая рождается от правильного взгляда на вещи, от правильной связи с Богом и более всего – от присутствия и благословения Божия.
Многие сегодня спрашивают: «Разве это плохо – иметь с кем-нибудь отношения?» Ну конечно же, дети, когда вы будете жениться и захотите взять за себя какую-нибудь девушку, а женщины – мужчину, то – как бы тут выразиться? – тебе ведь не вручат какой-то черный ящик, чтобы, когда ты откроешь его, оттуда выскочила девушка, и ее не пришлют тебе по почте, то есть воля Божия не открывается как в сказке. Ты обязательно познакомишься с другим человеком, с какой-нибудь девушкой, пойдешь погулять с ней, вы поговорите, покушаете, посидите, поговорите по телефону. Сейчас ведь по телефону говорят целыми часами. И просто беда, если надо позвонить из дома, в котором есть молодежь, – тебе конец. Родителям впору провести еще одну телефонную линию, потому что телефон постоянно занят.
А поскольку линия только одна, то это иногда бывает комично. То есть представьте себе, если убрать звук и посмотреть на свое лицо в зеркале, что мы делаем, когда разговариваем по телефону… Иногда я наблюдаю за людьми в машинах, когда они говорят по телефону, а сейчас, поскольку они боятся, что полиция их поймает, это выглядит еще смешнее. То есть они говорят в микрофон, который прикрепляют куда-то, и смотришь на человека, а он идет себе и улыбается, размахивает руками, хмурит брови или изображает полное блаженство. То есть если бы не это устройство, то его надо было бы показать психиатру, что-то с ним не так.
Или смотришь: кто-нибудь рулит с непонятной улыбкой на лице. То есть мы уже научились говорить через эти вещи и выражаемся через них. Смотришь, как он говорит по телефону и даже выражает свою любовь к нему: поглаживает или вдруг начинает его бить. А сколько мобильных телефонов было запущено в воздух?
Да, это так. Всё это сделало нас безличными существами. Мы стали проводами, общаемся через провода. Всё по проводам.
Я хочу сказать, что мы действительно можем и должны знакомиться с другим человеком. Слушайте, нам надо преодолевать эти нездоровые страхи. Церковь учит нас правильно смотреть на человека рядом с собой. В монашестве мы тоже учимся смотреть на другого человека красиво и свято. Святой апостол Павел говорит, что во Христе нет ни мужеского пола, ни женского (см.: Гал. 3: 28), а это значит, что ты перешагиваешь через пол и не смотришь на другого как на мужчину или женщину. Церковь настаивает на личности, на имени человека: Костя, Мария, Елена, Георгий, то есть у человека есть имя, а не пол главным образом представляет нас, как утверждают врачи.
Например, идет кто-нибудь в поликлинику, а врач говорит: «Пускай зайдет желчь», «Пускай зайдет печень», «Пускай зайдет слепой». Да разве у них нет имени? Я что – желчь, если страдаю желчью?
Не знаю, слышали ли вы, дети, но врачи спрашивают так: «А это кто у нас?» – «Это желчь», «Это камни». Хорошо, но ведь это же Костя, у которого проблема с желчью. Он человек, у которого такая-то болезнь. Он же не желчь, не легкие, не сердце.
Так что другой человек – это не только мужской или женский пол, он личность, человек. И когда мы научимся иметь это священное чувство, тогда ты действительно можешь выйти с какой-нибудь девушкой: она тебя не съест, и ты ее тоже не съешь. Ради Бога, неужели мы тут же съедим друг друга, если выйдем на улицу? Погулять, сесть где-нибудь, поговорить. То есть разве уже нет вероятности, что два человека просто поговорят и не будет никакого лукавства, чего-то плотского и опасного?
Да, но как человек может быть уверен в этом, если его с малых лет учат смотреть на другого определенным образом? Все эти вещи, которые рекламируют… К сожалению, самая большая пагуба исходит от тех бесстыдных вещей, которые показывают по телевизору, чтобы не называть их своими именами. Но ведь это скотские вещи, такие скотские, что…
Страшно, как повреждается душа человека, когда он смотрит такое. Думаю, кто смотрит такие порочные вещи, журналы и фильмы, тому потом нужен огромный труд, чтобы преодолеть это и посмотреть на другого невинным взором. В то время как ум чистого человека даже не устремляется туда. Он не такой и вполне комфортно общается с другим.
Наша цель – научиться преодолевать подобные трудности и иметь комфортные, красивые отношения. То есть не пол главным образом характеризует нас. В Церкви эти моменты отменяются, но не в смысле, что мы делаемся каким-то нейтральным полом, нет! А в том смысле, что мы уже реально общаемся как люди, а эти моменты обретают сакральный характер и достоинство. Поэтому мы спокойно можем узнать другого человека, уважая его, любя, а уважая другого человека, уважаем себя, присутствие Бога, не говоря всякой лжи и не давая ложных обещаний.
Вы видите, что обручение совершается пред Богом, перед многими свидетелями, и ты говоришь: «Я хочу эту девушку, чтобы мы шли с ней по жизни и она стала моей женой». Это очень серьезно – сказать: «Я люблю этого человека», – и доказать это, и получить Божие благословение. Ты признаёшь это перед всеми людьми, пред Богом и даже в качестве гарантии надеваешь кольца, свидетельствующие о том, что ты действительно поступаешь серьезно.
Это очень важно и серьезно – подумать, что ты скажешь другому человеку, какое обещание ему дашь: «Я действительно люблю тебя и хочу, чтобы мы поженились, чтобы мы вместе прожили всю жизнь!» Что означает, что этому предшествует многое еще: зрелость, а более всего осознание того, что эти наши слова исключительно важны для другого человека. Для тебя они, может, и незначительны, но для другого – да. И ты не имеешь никакого права играть чувствами другого человека.
Знайте, что кто предал других, тот заплатит за это. Это непросто, если другой будет роптать из-за нас, плакать из-за нас, потому что наступит такой час, когда мы за это заплатим. И это ничего, что заплатим: мы должны заплатить. То есть и мы будем уязвлены, чтобы научиться не уязвлять других. Когда в нашей жизни возникают разные неприятности и люди нас ранят, то давайте вспомним, что и мы когда-то ранили других.
Это очень неприятно, чтобы другой плакал из-за нас, то есть чтобы мы становились причиной того, что другой начнет роптать, – как бы это сказать? – что другой уязвляется, пусть он и не выражает этого вслух. Так же как и великое благословение будет нам, если другой помолится о нас.
Посмотрите, дети, когда мы идем на свадьбу и ждем, чтобы нам подали угощение, почему мы это делаем? Почему? На своих торжествах мы угощаем вкусными блюдами, чтобы они понравились людям. В реальности мы делаем это, чтобы другой поел, возрадовался и сказал: «Будь жив и здоров! Я поел хорошее блюдо, вкусное, душа моя возрадовалась, и я желаю тебе быть живым и здоровым, дитя мое!» Как в молитве: «Ибо Ты возвеселил меня, Господи, творением Твоим» (Пс. 91: 5).
Поели мы хорошей еды – благодарим Бога. Церковь учит нас совершать целую «литургию» перед тем, как сесть за стол. Если пойдете в монастырь, то там мы едим 20 минут, но вокруг этого совершается целая «литургия», мы кадим и поем; это целое приключение – вкусить эту еду. А почему? Потому что ты насытился, веселишься и благословляешь Бога.
Голодный человек не может пожелать тебе ничего хорошего. Смысл угощения на свадьбе таков: «Съешь эту вкусность, чтобы возвеселилась душа твоя и чтобы ты пожелал мне быть живым и здоровым!» Вот каков его смысл.
И я несу тебе подарок, чтобы выразить мою огромную любовь к тебе. Какое огромное значение это имеет – сказать другому от всей своей души: «Будь жив и здоров, да благословит тебя Бог»! Вспомните, дети, у нас у всех есть знакомые, которым, когда мы о них вспоминаем, мы в душе желаем: «Да будет жив и здоров этот человек!» Это исходит у нас изнутри, и мы чувствуем, что из нас идет сила, которая покрывает этого человека, где бы он ни находился.
Более того, дети, когда другой человек бывает уязвлен нами, тогда он может и не проклясть нас, не роптать на тебя, если он церковный человек, но эта его рана и боль ложится на тебя огромным бременем. Это очень тяжелое дело – ранить другого, это тяжелая рана. То есть наступит час, когда мы за это заплатим.
Ты скажешь: «Но я ведь покаялся!» Да, ты покаялся, но другой же получил рану. Ты покаялся, и Бог принимает твое покаяние, но, чтобы твое покаяние восполнилось, мы, к сожалению (молюсь, чтобы этого не происходило), должны за это заплатить. Обычно эти вещи возвращаются обратно, как при абортах. Мать или тот, кто убивает ребенка, говорит: «Да, я сделала один аборт, но потом исповедалась!» Хорошо, ты исповедалась, покаялась, плакала, но всегда остается одно «но» – человек, который ушел на тот свет. Кто заплатит за это? Кто может заменить его? Кто заплатит за эту рану?
Мы должны быть очень серьезны. Никогда не уязвляйте другого человека. Лучше не говори другому, что не любишь его, пережди, оставь его томиться в ожидании. Не говори ему этого. Пусть лучше не знает этого, даже если будет спрашивать тебя тысячу раз, чем чтобы ты сказал ему такое больное слово.
Поэтому нам надо всегда иметь это чувство ответственности и быть последовательными в отношении к другому, к Богу и себе. Это то, что Церковь и устанавливает с помощью Таинства Брака, и наше присутствие там об этом именно и говорит – как важно иметь правильное отношение к другому человеку. Она не делает этого тайно, но в храме, перед всеми людьми: перед священником, перед твоими родителями, пред Богом, и ты даже ручаешься в этом, то есть кольцо – это гарантия и залог того, что ты действительно будешь серьезно относиться к этой связи!
