Почему мы постоянно ожидаем от людей чего-то плохого и совсем не чувствуем Божественной любви, и как таким разным людям почувствовать общность одного Тела — рассказывает архимандрит Андрей (Конанос).
Любить – трудно. Любовь – это то, чем я пока так и не обладаю (и неизвестно, поселится ли она в моем сердце вообще когда-нибудь). Сейчас у меня нет такого чувства ни по отношению к другим, ни по отношению к себе – со стороны Бога. То есть мне все еще непонятно, вкусил ли я Божественной любви, что так обильно изливает на меня Господь. Почувствовал ли то, о чем говорит Антоний Великий: «Я не боюсь Бога, а люблю Его».
Ведь Господь первый возлюбил нас, а мы можем осознать эту любовь, ощутить ее в себе. И если это произошло, то Его любовь до такой степени наполняет наше сердце, что нет потребности противопоставлять себя кому-либо. Зачем?
Когда Бог так любит меня, мою душу, когда Он окружает меня своей любовью, нежностью и лаской, – с чего мне беспокоиться, или враждовать с кем-то, ревновать? Для чего? Когда любовь Божия всегда со мной. Завидовать? Нечему завидовать.
Но пока это ощущение Божественной любви мне незнакомо. А именно это и является причиной, по которой мы сами не можем никого любить. Не можем, потому что так и не ощущаем себя любимыми. Не можем, потому что не знаем Божественной любви, которая существует, которая изливается обильно на наше сердце. Но сердце ее не чувствует, не чувствует, как сильно любит нас Господь, и отсюда – безумная тревога и страх
Для нас все люди представляют собой угрозу. Мы постоянно ожидаем от них чего-то плохого, они – наши соперники. Нет ощущения единства, нет радости друг за друга. А ведь когда моя радость находит «отражение» в другом человеке, она возвращается ко мне приумноженной – как свет в зеркале. Любовь необходима – потому что так я сам становлюсь богаче, и не только ничего не теряю, но напротив, приобретаю. Но это всё, к сожалению, одни слова…
А истинная любовь – это любовь не на словах, а на деле. И есть такие люди, которые совершают дела любви, а не выдумывают теорий. Их вера не превращается в идеологию, красивые фразы, дебаты, дискуссии, размышления, идеи и учения, потому что всё это не подтверждается личным опытом и лишено сочувствия и жертвенности. Лишено милосердия, готовности прийти на помощь тем, кто нуждается, коленопреклоненной молитвы со слезами.
Нет, я не тебя здесь имею в виду – ты не такой, и я с завистью восхищаюсь тобой, так как ты совершаешь дела любви. Но и тех, кто считает себя христианами, постоянно размышляя и дискутируя, – их я тоже не обвиняю, потому что, начни я осуждать, с моей стороны любви тоже никакой не будет. И тогда в чем для меня разница между первыми и вторыми? Кто-то теоретик, кто-то – практик, и что тут поделаешь?
Есть такие люди – теоретики: они постоянно что-то обсуждают, помогая таким образом остальным понять какие-то истины на интеллектуальном уровне. И это тоже любовь. Можно говорить от сердца, чтобы твои мысли и слова излучали любовь и тем самым помогали людям, которые тебя слушают. Такие люди, такие умы действительно есть. А есть те, кто силен в практической стороне дела. И они приходят и спрашивают: «Вы знаете какое-нибудь социальное учреждение, куда я могу пойти, чтобы помочь? Потому что красиво говорить – это не мое».
Или такие, как некоторые простые, пожилые священники – святые люди, у которых нет «дара слова», которые не могут красиво проповедовать с амвона, но они проповедуют всей своей жизнью и знают, как выслушать и помочь. Кому-то они помогают деньгами – могут дать пятьдесят, сто, триста евро тем, кто нуждается. Или идут в дом, где супруги собираются развестись, и, проливая слезы, отговаривают их со словами: «Дети мои, я не знаю, как объяснить вам, что этого делать не надо, но поверьте – это нехорошо!» И супруги мирятся после таких слов.
А кто-то принимает монашество и молится на Афоне. И это тоже любовь. Если человек при этом любит – то есть не ропщет и ни с кем не ругается. В противном случае про него скажут: «Да, чадо… Ты отрекся от всего, чтобы стать свободным и духовным человеком, чтобы превратить свое сердце в цветущий сад и всех любить. А вместо этого ты со всеми ругаешься. И здесь, в монастыре, нашлись люди, которые тебе не по нраву? И здесь в твоей душе поселились зависть и ропот?».
Нет, брат, в твоем монастыре такого нет, но вообще в некоторых – бывает. И здесь необходима молитва. Нужно сказать себе: «Так. Люди ждут от меня любви, жертвенной любви. Для этого я молюсь по четкам. Ведь с четками в руках я вспоминаю всех поименно. Нужно не губить душу, а приумножать любовь».
Необходимо пребывать в единстве друг с другом и ощущать это единство. Понимать, что мне и тебе нечего делить, что у нас много общего. И тогда почувствуем, что все мы – одно, подобно частицам Агничной просфоры в Святой Чаше. Все – и живые, и мертвые, и святые, и грешные. Все мы «смешиваемся» друг с другом и вместе с Господом становимся одним Телом.
А если этого не почувствовать, то так и продолжишь смотреть на всех как на врагов. И на тебя будут так же смотреть, и так же тебе завидовать. Каждый твой успех будет огорчать меня. И только когда я почувствую то, о чем просил Господь в Своей молитве к Отцу – «Да будут все едино»; когда пойму, что Бог хочет от нас, чтобы мы взяли Его горячее сердце и передавали его друг другу, как эстафетную палочку и таким образом осветили и согрели бы весь мир; чтобы нас, христиан, отличало бы от всех именно это – любовь и единство; тогда я пойму, что мне нечего делить с тобой и что твоя душа прекрасна точно так же, как и моя.
И только мои страсти – злоба, эгоизм, немощи и слабости, – отталкивают от меня людей. Но всё это – не я.
Да, эти страсти окружают меня, но они не проникли в мой характер, душу, сердце. Моя суть несет в себе печать света, который сияет ярче любой звезды, любого солнца. И если я пойму это, то увижу, как много общего у меня с тобой и с остальными людьми. И во мне поселится любовь – такая горячая, что я уже не буду никому завидовать, никого бояться, а буду радоваться со всеми их радостью.
Это так трудно! Даже для священника. Я, священник, могу ли полюбить другого священника, который лучше, умнее, харизматичнее, талантливее меня? Разделять с ним его радость – так, как если бы она была моей радостью, – его достижения… И он – смог бы так же радоваться моим небольшим успехам? И как и я, считать, что его достижения – и мои тоже…
Именно это – настоящая поддержка. Без конкуренции, соперничества, противостояния и скрытой зависти… По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин. 13:35) – любовь жертвенную, объединяющую; любовь, благодаря которой всё вокруг становится лучше; любовь, дарующую радость за других. Всё может превратиться в любовь. Но и злоба, холодность, страх и равнодушие также могут возникнуть из чего угодно.
Очень важно любить. Когда любишь, не боишься. И встречая врага, смело смотришь ему в глаза со словами: «Я люблю тебя. И у меня нет причин тебя бояться. Зачем? Раз я люблю тебя, что ты можешь мне сделать?»
Помните, что сказал Христос? «Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне» (Мат. 10:28). Допустим, сосед регулярно выбрасывает мусор под твоими окнами; или начинает с тобой скандал; или даже что-то у тебя украл. А Господь говорит: «Не бойся, ничего большего тебе всё равно сделать не могут. Только это». А ты можешь сделать для такого человека гораздо больше: можешь полюбить его. Полюби. И это сделает тебя неуязвимым, потому что любовь побеждает любые страхи, делает нас свободными, и после мы уже не боимся ни жизни, ни смерти.
Тебе страшно, если ты чувствуешь себя виноватым. Отчего такие чувства? Оттого, что ты пока так и не понял: Бог любит тебя. Вместо этого ты считаешь Его этаким пугалом, которое только и делает, что ругается, наказывает, бьет и обвиняет.
Но если, при всех своих грехах, ты обладаешь смирением, то непременно почувствуешь Божественную любовь. И тогда, даже согрешая, будешь смиренно склонять голову со словами: «Господи Боже мой, я такой грешник, но ведь Ты все равно любишь меня, правда? Я дерзаю смотреть на Тебя полными слёз глазами, душа моя не так чиста, как хотелось бы, но я знаю: Ты любишь меня!»
