«Со страхом Божиим и верою приступите!» — возглашаю я, вынося на амвон из алтаря Чашу.
Православные причащаются. И кто-нибудь обязательно предпримет попытку снять частичку Тела Христова, пропитанного Христовой же Кровью, одними лишь зубами, стараясь во что бы то ни стало не коснуться латунной Лжицы губами. Любой священник сталкивается с подобным явлением брезгливости. Люди боятся заразы.
Причащение всех одной Лжицей из одного Потира является древней практикой Православной Церкви. И эта практика сегодня вызывает у многих крещёных отторжение. Потому как негигиенично. Микробы, вирусы, кто-то чихает, кто-то кашляет, у кого-то вообще, может быть, СПИД, а он об этом даже не знает. Или знает.
По этой причине некоторые члены Церкви Христовой не приступают к самому главному Таинству, о котором свидетельствует Сам Господь: Если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день (Ин.6,53-54).
Христианин избегает вечной жизни, опасаясь подхватить инфекцию и лишиться жизни земной
Возникает щекотливая ситуация, когда христианин избегает вечной жизни, опасаясь подхватить опасную инфекцию и, возможно, лишиться жизни земной, временной. Действительно, на самом деле довериться Богу очень сложно, когда речь идёт о собственном здоровье и, тем более, жизни. Вера в Бога включает в себя не только уверенность в Его существовании, но и полное доверие к Нему. А тут встаёт между человеком и Богом микробиология. Наука, как ни крути.
Мне часто приходилось выслушивать по этому поводу упрёки, которые апеллировали именно к науке. Особенно от врачей, ведь последние десять лет я являюсь больничным попом. Со всеми их теоретическими доводами я непременно соглашаюсь, поскольку микробиологию и вирусологию мне пришлось изучать дольше любого из них: два года в медакадемии плюс ещё год в госуниверситете на «биофаке». Не соглашаюсь лишь с практическими выводами, которые, хоть и не должны расходиться с безупречной теорией, но фактически как раз расходятся.
Я предлагаю своим собеседникам задуматься о том, что самым последним в цепочке всех, кто коснулся губами Лжицы, стоит священнослужитель. Диакон или священник. Он обязан «потребить Чашу» после того, как все причастились. Причём этот процесс чаще всего доступен для созерцания всем прихожанам, ведь самый удобный момент для этого — после заамвонной молитвы. Царские Врата открыты, клирос поёт 33-й псалом, священнослужитель стоит у Жертвенника, доедая и допивая всё содержимое Потира.
В данном случае диакон или священник — живой маркёр (позаимствую этот удачный генетический термин на правах дипломированного специалиста), ходячий носитель статистики распространения инфекции через общую Чашу и Лжицу.
Микробов и вирусов действительно полно в любом храме. По всем правилам, установленным наукой, духовенство должно просто выкашиваться заразой из строя здоровых людей и штабелями укладываться в инфекционные больницы. Да и жить должны недолго, чего уж там.
Но факт состоит в том, что этого не происходит ни сейчас, не было такого ни до революции, ни даже в VII веке, когда Лжица прочно вошла в Византийский богослужебный обряд.
Почему не срабатывает наука? Неужели могли ошибиться врачи и биологи?
Но почему не срабатывает наука? Неужели могли ошибиться врачи и биологи? Ведь столько исследований было совершено, столько диссертаций написано, столько клинических исследований тех же… Никоим образом не ставя под сомнение авторитет уважаемой мной микробиологии, хочу сказать, что ответ на этот трудный вопрос лежит вовсе не в области знания, но в области веры человека, который, будучи христианином, доверяет себя своему Творцу и Спасителю.
А уж где действует Бог, там, как я верую, «побеждаются естества уставы».
