Мне часто встречаются удивительные люди, которыми есть за что восхищаться. Я называю их про себя «жемчужинами». Узнаю их истории, и просто грех не записать. Смотрите сами.

Ничего особенного я не сделала

1 мая 2018 г. Только пришла в школу, завела сына в класс и присела на скамейку расслабиться. Рядом возник малыш с характерным разрезом глаз. За спиной болтался рюкзак явно ему не по росту.

– Посмотри за ним. Я сейчас еще одного из второго класса приведу! – попросила Ирина, воспитательница из продленки.

Через какое-то время она привела второго мальчика, чуть постарше. Внешне они были очень похожи. Только цвет волос разный. Такое ощущение возникало из-за того самого разреза глаз, типичного для всех детей с синдромом Дауна. Потом, взяв обоих за руки, Ирина отвела их к маршрутке, едущей в музыкальную студию. Села рядом передохнуть, т.к. была большая перемена.

– Это его брат? – спрашиваю.

– Можно сказать и так. Типа того.

– Мама – какая героиня: подряд двух ребят с синдромом Дауна решилась родить, – говорю я.

– Это не ее дети. Она взяла человек шесть из детского дома и растит их у себя. По 600 лар получает за каждого. Им, конечно, лучше у нее, чем в детском доме.

Я свою Нину так до 12 лет вырастила, от государства копейки в помощь не получила. И будь у меня квартира побольше (мы вчетвером в однокомнатной живем, еще и кошка с собакой есть), я бы и сейчас двух малышей взяла.

Моей Нине сейчас 24 года. Я не собиралась ее удочерять. Само так вышло.

Я работала в домоуправлении в Исанском районе. Наша контора находилась в четвертом подъезде. Вдруг прибегают дети из первого и говорят:

– Там ребенок в сумке лежит.

Я побежала, развернула пеленки, смотрю, ужас какой-то. Бедная девочка вся в мелких гнойничках, красная. Потому что ее никто три дня не подмывал. Губы запекшиеся, кушать не может. Первые десять дней были особенно тяжелыми. Хотя и потом не легче. Сколько я с Ниной намучилась, столько со своими сыновьями не пришлось.

Мне все знакомые говорили.

– Ты с ума сошла, у тебя двое здоровых мальчиков. Сдай ее. Зачем она тебе?

Моя подруга незамужняя тоже пела в том же духе:

– Я бы хотела ребенка. Но такую – ни в коем случае. Лучше уж собаку завести.

И она действительно завела собаку. Породистую, дорогую, и смотрела за ней хорошо. Но разве ребенок идет в какое-то сравнение с собакой.

Целое дело было для меня получить метрику на Нину. Я так решила: раз мне ее Бог дал, то ни за что ее никому не отдам.

Пришли ко мне два молокососа-милиционера и ухмыляются:

– Что дашь, чтоб мы тебе бумагу дали?

Я им говорю:

– Вы с ума сошли? Что я должна вам платить, когда одна, без мужа, ращу троих детей, а девочка, сами видите, какая.

В итоге получила я документы на дочку, когда ей уже было два года.

Так совпало, что она выросла в то время, когда никаких пенсий такие, как она, не получали. И, естественно, никаких путевок в Бакуриани и на море тем более не полагалось.

Я сама, за свои деньги покупала, чтоб она чистым воздухом подышала.

Теперь она закончила кулинарное училище. Конечно, поваром работать не сможет, а вот помощником – запросто.

Сейчас у нее новое увлечение – танцы. Всю Грузию объездила с концертами. Сперва руководительница ей сольные партии не давала, а теперь моя Нина везде на первых ролях.

На свадьбах танцует так, что все забывают о невесте и только ее на мобильники снимают. По «Ничиери» выступала. Ее уже на улице узнают. Она даже немножко нос задирает, а я ей говорю:

– Ты не звездись. Скромность украшает человека.

Хочу, пока я жива, пусть Нина ходит в свою студию, совершенствуется. У нее пенсия 100 лар, 30 отдаем за танцы. Пусть радуется.

Они, дети с СД, очень по характеру отходчивые и любвеобильные. Например, играет она с моим внуком Валерой, которого тоже я ращу, ссорятся, мирятся. Благо, она почти одного с ним ума. Так вот, Нина всегда первая идет ему навстречу.

Так что я ничуть не жалею, что Нину в свое время взяла. В принципе, ничего особенного я не сделала.

Тут зазвенел звонок на уроки для второй смены, и Ирина ушла на свое рабочее место – в группу продленки.

«Не мыслю жизни без Родины»

Рассказывает Татьяна Чикина:

– У крестной моей дочери, Александры, была тяжелая долгая жизнь. Ей сейчас 94 года. Она родом из Керчи. В 18 лет ее немцы угнали на работу в Германию. Везли в товарных вагонах, по пути она много болела, другие девушки не выдерживали, умирали. По пути из лагеря на завод сопровождали их конвойные со злобными овчарками, однажды какую-то девушку за небольшую провинность жестоко избили. Александра работала на заводе в городе Эрфурт. Там было производство каких-то электроприборов. Отношение к ним было более-менее терпимое, только кормили очень плохо – брюквой. Как-то пришли представители армии Власова и стали агитировать за вступление в их ряды. Обещали хорошую еду, форму и нормальное отношение. Вдруг сестра ее, Лидия, выскочила на трибуну и начала кричать:

– Мы не будем предателями Родины!

И ее после этого сразу увезли в Бухенвальд. Они продолжали работать. Потихоньку воровали спирт с производства и меняли на продукты, которые им тайно приносили сами немки или люди Власова.

Александра много интересного видела. Немцы тоже разные ей попадались. Одни относились с большим сочувствием, другие остербайтеров за людей не считали. Видела также выступления Гитлера и немок, от экстаза падавших в обморок.

Потом ее жизнь резко изменилась. Хозяйка маленького казино забрала Александру к себе в прислуги. Вначале эта фрау ее во всем контролировала и не доверяла, но потом была поражена ее честностью.

Она так полюбила Сашу, что стала брать ее с собой на пикники, как члена семьи. У фрау не было детей, и она предлагала невиданное по тем времена дело – оставить весь бизнес на Сашу. Война закончилась, и город, где жила Александра, оказался на американской территории. Саша рвалась домой и слышать не хотела ни о каких семейных отношениях. Ее подруга, тоже остербайтер, влюбилась в пленного француза, и он после войны увез ее во Францию. А Александра, хоть и была типичная славянская красавица и имела несколько серьезных предложений, была патриотка до мозга костей. И не мыслила себе жизни без Родины.

Немка сама проводила ее до демаркационной линии, и Александра перешла со своим чемоданом к нашим. Сперва приняли ее неплохо. Но потом началось:

– Немецкая подстилка!

И прочие обидные слова. Хотя, когда их угоняли в Германию на работу, Александра прошла гинекологический осмотр и была девушкой. Наши тоже устроили осмотр и подтвердили ее статус. Тем не менее ее начали преследовать, и наши же люди попрекали ее прошлым, как будто она была виновата, что ее угнали немцы. Александра с большим трудом добралась до Керчи. Но жить там не смогла из-за этих нападок. Она переехала в Грузию, так как здесь отношение всегда было помягче, и таких преследований не было.

Тут тоже она пережила много горя. Ее бросали мужчины, она делала аборты…

Но потом она пришла к вере. Исповедала все пережитое о. Филарету и вышла от него сияющая.

В 1990-е годы, когда у нас было трудно, но уже можно было общаться с иностранцами, подруга, которая вышла замуж за француза, очень ей помогала, они даже с мужем приезжали сюда.

В это же время немцы стали выдавать компенсации узникам концлагерей, и Александра получила несколько тысяч евро.

Ей не было еще 18, когда ее угнали, потому и выплатили такие деньги, как несовершеннолетней. Часть она пожертвовала в монастырь.

Сейчас она ослепла и почти оглохла. Живет одна. Но не теряет присутствия духа.

Недавно я ей сказала, что Крым теперь российский, и она заплакала от радости.

Думаю о ней, и у меня смешанные чувства. Всю свою жизнь она прожила не на Родине, и, кроме печального и грустного, об этой Родине вроде и вспомнить нечего, а любовь к ней сохранила. Пытаюсь представить, как сложилась бы ее судьба, останься она тогда в Германии… Но история не знает сослагательных наклонений.

«Всё будет хорошо!»

Как-то я получила письмо от одной читательницы из Москвы. По известным причинам не буду раскрывать ее имя. Стиль сохранен.

…Сын подарил вашу книгу «Однажды в Грузии» на Новый год. Почитаю, поделюсь впечатлениями. Он читал, и ему очень понравилось. Там есть рассказ под названием «Все будет хорошо». У меня есть воспоминание, связанное с этими словами. В 1990-м году я родила тройню. Три сына. С мужем начались проблемы: брак наш был, скорее, дружеский, и он не готов был к такому потрясению. Тяжело было. Помните эти годы? И всю беременность я запоминала рецепты блюд, чтобы вкусно и недорого. Не было приданого на детей, а когда родила мальчишек, их положили в больницу. Они родились недоношенные, а моя подруга прислала мне с оказией из Ленинграда приданое на детей.

Хватило на троих. Она актриса и кинула клич в своем театре, и все ее коллеги принесли вещи своих детей. Многие вещи были на вырост, и ребята носили их лет до трёх.

В четыре года моим детям поставили диагноз «ЗПР» – задержка психоречевого развития. Определили их в логопедический детский сад.

И вот, в 1994-м году я забеременела снова. И тут началось… Муж, его мама, некоторые мои друзья, его брат – все стали на меня давить, чтобы я сделала аборт. Я – ни в какую. У меня, увы, был такой опыт, и больше я на это не пошла бы. Никогда. Что только не предпринималось для того, что бы я сделала аборт. Это тяжело вспоминать. Вообще, долго говорить, главное, всю беременность у меня внутри было одно: «Все будет хорошо». Всю беременность. Все будет хорошо.

Подняла я их, с Божьей помощью. Иногда сама оглядываюсь назад и думаю: «КАК?!»

С Божьей помощью!

После моего решения рожать еще двойню началась для меня страшная жизнь. Он и женщину в дом привел, и ночевал с нею на кухне. А я, как заговоренная, твердила: «Все будет хорошо». И ведь что удивительно, после рождения двойни мне стало легче жить. Тяжелее с продуктами, с едой, со стиркой, с отдыхом. Но удивительно, что ощущала я себя счастливой. И, несмотря на все сложности материального порядка, было мне легче, чем когда была у меня только тройня.

Помню такой случай. У моего сына старшего передний зуб качался, моя дочь отмахнулась от него видеокассетой. Парню 13 лет. Как без переднего зуба? Бесплатные врачи нам не помогут, а на платных денег нет. Повела утром дочь в школу. Стою на остановке и беседую с мамой одноклассника. Они тоже многодетная семья. Рассказываю про зуб, про врачей, а она мне говорит: «А ты знаешь, я тебе помогу. Мне наш знакомый вчера дал три тысячи и сказал, чтобы я отдала нуждающимся. Вот, бери!» И дает мне деньги. Это было так удивительно и чудесно. Пошли к врачу – он полечил зуб, дал рекомендации, и до сих пор все в порядке.

В тройне у меня два близнеца, внешне как две капли воды, и третий, непохожий на близнецов. Он сказал, что поедет в лагерь один. Он немного стеснялся ребят. Их проблемы с речью были видны, и он комплексовал. Я его отправила в лагерь. И вот родительский день. Я поехала к нему в лагерь, а со мной поехала дочь. Было ей лет 8. Вставать рано, не позавтракали. Я подумала, что в электричке она заснет, а в Чехове я что-нибудь куплю в магазине. Приехали в Чехов. Не успела оглянуться – а наш автобус уходит, и следующий через два часа. Господи!!! Бежим на автобус. Думаю, приедем на место, там что-то куплю поесть. Приезжаем, а там – поле и дорога к лагерю километра полтора, а позади деревня. Расспросила местных: магазин далеко. Пошли в лагерь. Сын просится домой. Решила его забрать, поскольку просился так отчаянно, что не повернулся язык отказать ему. И вот идем мы втроем по дороге к автобусу Голодная дочка 8 лет, сын, который не пообедал, и я. Про себя-то ладно, а вот дочка… Иду и молюсь: «Господи, покорми Ты моих детей». Подходим к остановке и видим: стоит бабушка, ждет автобуса. Выясняется, что едет в Чехов к сыну. Напекла пирогов, и много вот напекла. И давай угощать моих детей. И мне досталось. Чем не чудо? Самое настоящее чудо. Господь нас слышит и знает все про нас даже раньше нас самих…

Вот я думаю – Бог ведь не только мне дал этих детей, но и моему мужу. Но он не справился. Очень напуган был, что проблемы у старших детей с речью, с развитием. Старался возить их на тренировки, занимался дома с ними по три часа карате. Хотел, чтобы они стали как он. Но они другие. Все эти тренировки, оскорбления, которыми он осыпал ребят, сказались на их уверенности в себе. А потом он просто нашел другую женщину и ушел к ней. Ребятам старшим было 11, а младшим – 6 лет.

Алименты платил только старшим. Сказал, что младших не желал, поэтому платить на них не будет. Я где только не работала. Социальным работником – официально, и эта работа давала время, но не деньги. Мыла полы в квартирах, работала няней, мыла окна. Уходя из дома, стояла у лифта и молилась: «Матушка Богородица, посмотри за моими детьми, пока меня нет дома, будь им Матерью вместо меня». Было так, что летом уезжала на трое суток по работе с ребенком на дачу (работала няней), наготовлю все и молюсь каждый день: «Как мои дети?»