Не так давно случилось нечто. Не критичное, любопытное, церковно-бытовое, милое даже, чего в жизни хватает с лихвой, если глаза разуть.
Семейная пара издалека, которую мне случилось венчать давненько и не в здешних «палестинах», попросила о крещении своего младенца. Ясно, что мы всегда «за». Они приехали и до начала Таинства говорят: Батюшка, в чине Крещения положено Символ веры три раза читать. Так вы три раза читайте. Или пойте, а мы с вами споем вместе. И еще. Там псалом 31-й положен для чтения или пения. Его пропускают обычно. Вы, пожалуйста, не пропускайте. И Апостол, если можно, я сам прочту. (Это все молодой папа сказал)
При звучании подобных слов меня захлестывает две волны одновременно. Первая раздражительная. Яйца, мол, курицу учат. Кто здесь поп, вы или я? Это волна гнилая. Вторая иного рода, «Знай наших!» Так она звучит и плещет. Мол, знай наших! Наша школа! Научились когда-то чему-то не без твоего участия. А теперь, спустя годы, ты видишь сформированных, грамотных, требовательных христиан, которые знают, что почем и что где должно находиться. Сами знают и тебе расслабляться не дают. В практическом отношении это означает следующее: научи людей и этим огради себя от возможного затухания и деградации.
Это напомнило мне еще один случай, очень даже не вчерашний, и тоже из далеких «палестин». По воскресеньям вечерами после акафиста Сладчайшему Иисусу в некоем храме были беседы с прихожанами. Темы были разнообразные. Однажды шла речь о том, как хранить себя от лишних впечатлений, живя посреди суетного современного города. В качестве примера был взят рассказ Древнего Патерика об одном монахе, которого послали из пустынного монастыря в Александрию с письмом для Патриарха. Он сходил в город, отдал письмо и вернулся. Его спрашивают монахи: Ну, как там Александрия? Он отвечает: По истине никого, кроме Патриарха я не видел. То есть человек из пустынного однообразия сумел сходить в шумный и суетный город таким образом, что не увидал ни одного лица, не вник ни в одну мирскую беседу, а только сделал положенное и возвратился. Вывод прост – вот так и нам надо по улицам наших городов ходить, чтобы не ворон ловить, а беречь себя от лишнего. Священник рассказал. Люди выслушали. Всем понравилось.
Спустя некоторое время (это рассказывал мне священник, проводивший те беседы) случилось батюшке по городу идти. Шел он, как обычно все ходят: вертя головой, всматриваясь в лица, глазея на витрины и т.д. На встречу же ему шла одна из прихожанок, слышавшая ту беседу. Батюшка ее издалека узнал и приготовился встретиться глазами и улыбнуться. Но та шла, глядя вниз и никого не замечала. Так они и прошли мимо друг друга – улыбающийся батюшка, готовый поздороваться, и женщина, ни на кого не глядящая. Это значит, что он ее в храме обучил теории, а она ему показала на улице урок практического применения этих знаний. Так, мол, надо по улицам Вавилона ходить.
Люди учат друг друга по-разному. Одни назидают словами, другие – примером, третьи влияют на жизнь молитвой. Все это нужно.
Весьма ошибаются те, кто говорит, что только примером нужно учить. Весьма ошибаются. Примеры берутся за образец или даже просто считываются только (!) теми, кто ищет этих самых примеров и в них заинтересован. То есть теми, кто уже пробужден и включен в работу. Остальная масса людей проходит мимо святости и праведности с тем же равнодушием, с каким проходят мимо незнакомой статуи. Людей именно словом нужно учить. Люди от слова просыпаются. И там, где слова затихли, там добродетели совершаются по инерции, по привычке, а потом испаряются.
Но справедливо и то, что учатся люди не в одну сторону – от учителя к ученику – а в обе. Учитель тоже у учеников учится, особенно у прилежных и творческих.
Святому Тихону Задонскому незадолго до смерти было видение: высоченная лестница, уходящая в облака и там теряющаяся из вида. И голос был: Взойди! Тихон стал подниматься с усилием и страхом. И тут, откуда ни возьмись, явилось множество рук, подталкивающих его и помогающих подняться. Видение было затем истолковано одним юродивым, с которым Тихон общался. «Лестница ведет в Царство. А помогающие руки, это молитвы тех людей, которых ты учишь. Ты их спасаешь, они – тебя»
Вот почему (в частности) священник обязан быть учительным. Вот почему и великий Павел сказал: Горе мне, если не благовествую. Дело не только в наказании от Бога за лень. Дело так же и в том, что, уча других, ты сам спасаешься. Если, конечно, правильно учишь, и не для павлиньего тщеславия, а для славы Христовой.
Такой же закон есть и в милостыне. Бедный милостыней питается. А кормилец бедного того молитвой спасается. И еще неизвестно, говорит Златоуст, кто кому больше пользы приносит: милующий благодетель или благодарно молящийся бедняк.
Рука моет руку. Они обе нужны и всему телу, и друг другу. Кстати, одной рукой в ладоши не хлопнешь. Чтобы раздался звук хлопка, нужны две дружные ладошки. И для того, чтобы радостный голос спасенных время от времени раздавался на земле и в вышних, нужно чтобы люди учили и вразумляли друг друга: старые и малые; многоученые и простые; духовенство и миряне. И чтобы процесс взаимной учебы шел в обе стороны.
