Тяжелое сейчас время. И с каждым днем все тревожнее. Но об этом и писать глупо. Без меня все всё знают. Но как бы это ни казалось дико, с духовной точки зрения такие времена – это… Хотела сказать – «подарок», но это звучит как кощунство… Как бы это назвать лучше?.. Это – шанс для человеческой души наконец проявить себя, узнать себя. Стать тем, чем она является на самом деле – образом Божиим.
***
Сегодняшние дни – это то, к чему нас все время готовило и готовит Евангелие. Это было две тысячи лет назад, когда пришел Христос. Это и сейчас. Когда Он так же явил Себя нам. Да, явил! Таким вот страшным призывом к покаянию, изменению себя.
И открываются души, спадают маски, исчезает все наносное. И замираешь: «Вот же он, Христос! В этом человеке… И в том… Надо же… А я-то думала…».
Не только хорошее проявляется, конечно. И вся грязь всплывает. Когда в близких – больно. Но об этом не хочется писать. Хотя бы потому, что в эти дни, месяцы я тоже открываю – саму себя. И не всегда меня радуют эти «бездны» моей души. Чаще – пугают.
И понимаешь, что все эти почти двадцать лет в Церкви занималась совсем не тем. Ходила в храм – не более того. Платки носила, юбки. Все! Какое покаяние?
Как те иудеи и фарисеи. Пришел Христос, а оказалось, что не Он, а своя рубашка ближе к телу. Свое мнимое благополучие. Рушится все – и снаружи, и внутри… И непонятно еще, что страшнее. Душе бы к Господу бежать с плачем, а в ней – своя военная операция. И думаешь: «А вот если предстану сейчас перед Богом, чем оправдаюсь?..» Да ничем. «Не знаю тебя», – скажет Он. И будет прав. Строить все нужно заново в себе. Найти силы и строить.
***
Но как же радостно видеть, как вдруг сверкнет в этом хаосе, темноте и ужасе в ком-то искорка Христова. И понимаешь, что вот именно этого сейчас ждет от нас Господь. «Сыне, дай мне сердце Твое».
Батюшка у меня знакомый есть. Там он сейчас, на новых территориях.
Страшно там иногда. До одури страшно. Снаряды рвутся. Дети во дворах осколки собирают: «В музей потом сдадим». По слуху уже определяют – что и куда летит.
– Спи! Что ты дергаешься? Это не по нам, – говорит старшая дочка других знакомых – младшей.
И сама засыпает…
Света, тепла по несколько дней нет. Воду люди из реки таскают. Многие уехали подальше. Не выдержали.
Я волнуюсь, пишу батюшке: «Уезжайте и вы. Куда угодно. Где безопаснее». ‒ «Я священник, меня Господь служить поставил, а не бежать. Как я паству свою оставлю?». Ну, об этом я в другом месте уже рассказывала. Матушка без него не едет: «Умереть – так вместе». Дети тоже. Молятся и на удивление спокойны. На Бога уповают.
Не успела я поудивляться их вере, написать это все, как другое случилось. У батюшкиной прихожанки, старенькой уже, инсульт случился. Слегла. Ухаживать некому. Подумали они с матушкой, помолились и забрали ее из больницы к себе домой – досматривать. Врачи в шоке были:
– Это ж тяжело, бедные вы… Зачем вам? Теперь-то особенно.
– А мне и брать волнительно, а бросить – еще страшнее, – говорил мне священник.
И теперь у них чужой лежачий человек. Чужой! Когда сейчас самому бы выжить! Когда грохочет кругом, и не знаешь, куда бежать. Когда своих часто бросают!
И радуются, как дети:
– На солнышко вчера в инвалидной коляске вывезли. Погрелась бабушка. А еще, представляешь, в утку смогла сходить. Не в памперс… Это очень хорошо для нее.
Радуются, да…
Сложно? Конечно, сложно. Но видишь, что в сердце у людей ‒ Христос. Явил Себя в это страшное время. И не смогли пройти мимо чужой беды.
Да и не оставляет Он их. Недавно батюшка старушку другую отпевал. Так родные ему кровать специальную для лежачих больных отдали. От нее оставшуюся. Матрас против пролежней, приспособления всякие… Господь видит…
***
Другой мой знакомый, московский уже, небедный человек, состоявшийся, фирма у него, гуманитарную помощь в ЛНР сам возит. Одежду теплую.
Казалось бы – зачем ему? Его ж не мобилизовали, возраст уже. А он не может в стороне от человеческих бед остаться. И едет… Страшно, но едет. Потому что Христос в сердце. И потому что «плачьте с плачущими».
…Другая, у которой сына забрали и связи нет вторую неделю, последние копейки в фонды переводит. Ей зачем? Своих волнений хватает. Но и Христу Своих «волнений» хватало, наверное. Но каждого хотел Он и хочет утешить и обогреть. Умирая на кресте – хочет!
У матери своя Голгофа. Но плачет сердце обо всех. Которое она не только сыну родному отдала, но и Богу. И замираешь, видя настоящее…
…Третья, благополучная и известная женщина, собирает деньги, тратит свои, ищет машины, бегает, договаривается и отправляет лекарства на Донбасс. Она красивая, холеная, гламурная. И кто ее не знает близко, наверное, и представить не может ее в таком качестве. В телевизоре – да. А таскающую с какого-нибудь склада коробки с лекарствами– нет.
А кто знает – не удивлен. Но все равно трепещет сердце, чувствуя вот так рядом, в ее душе Христа. «Был болен, и вы посетили Меня».
…Четвертый спрашивает меня, нужна ли материальная помощь моим знакомым там. Тут вообще очень интересная история.
Есть у меня друзья, которые поддерживают действия России и присоединение новых территорий. Но когда я рассказываю, что там происходит, с какими трудностями и бедами сталкиваются люди, они абстрагируются: «Ну, это война, всякое бывает». И живут дальше своей жизнью и своими идеями.
А этот человек не поддерживает, не поддерживал и не пылает пафосом. И в связи с этим, как мне кажется, имеет полное «политическое» право абстрагироваться. Но он не может! Потому что считает тех людей ближними своими. И идет на чужую боль, дает деньги, спрашивает, чем помочь.
Как и Христос, для Которого нет политики. Потому что «Царство Мое не от мира сего». И каждый маленький человек, каждая овца, каждая душа для Него важнее любой идеи.
Да и потом Он спросит нас, наверное, не о наших политических взглядах, не о том, были ли мы из Единой России или из КПРФ. А скажет: «Алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня…».
А сколько еще людей вот так спешат другим на помощь? Это ли не чудо?
***
А иногда человек проявляет находящийся в нем образ Божий не через какое-то весомое, большое дело или непосильный подвиг. Это может быть всего лишь капля любви, но в которой отразилась, как в зеркале, вся душа.
Бабушка недавно одна ко мне в храме подошла. Старенькая, слепенькая, бедненькая.
– Лена, ты знаешь кого-нибудь, кого забрали на войну? Или украинцы у тебя есть знакомые, которым очень плохо сейчас? Как их зовут? Я молиться буду… Денег-то у меня нет совсем. Так я молюсь ночами. Все равно не сплю.
Я диктую… И записывает слепенькая бабушка в свой потрепанный помянник большими печатными буквами имена. Имена тех, кому так сейчас нужны молитвы. Русских, украинцев. Иногда ненавидящих друг друга…
Она не может ничего дать. У нее ничего нет. Кроме сердца и кроме любви. И отдает она их без остатка, плачет ко Господу бессонными ночами. О нас всех, дураках. На ком закончилось терпение Божие. Кто так жил, что иного пути для покаяния и преображения для нас, наверное, не нашлось.
Но верю – не до конца закончилось это терпение. Ведь есть такие вот бабушки…
…А вчера в магазине видела я кассиршу. Мы все стояли в большой очереди. Нервничали, злились, переживали. Обсуждали, осуждали. А она улыбалась каждому, спрашивала, как дела. Пробивала продукты и сама складывала каждому покупателю в пакет.
– Это что, новый сервис такой? – съехидничала я.
– Да нет, просто время такое… Злое… Хочется хоть что-то доброе сделать.
И я опять увидела Христа. В этой простой восточной женщине, которая, скорее всего, мусульманка. Но которая дарит в эти дни людям свою любовь. В такой, казалось бы, мелочи. И уходили мы от нее с нашими пакетами, в которых аккуратно лежали сложенные ею продукты. Уходили умиротворенные, с улыбками. Еще секунду назад такие нервные, злые и перепуганные.
…Я смотрю на это все ‒ и как будто читаю Евангелие. Вот оно – проходит перед глазами. Здесь и сейчас. Оживают страницы… И смотрит на нас с них живой Христос.
Да, спадают маски. Не всегда под ними лик. Иногда какие-то беснующиеся, гогочущие рожи. Но Евангелие и об этом тоже… И их меньше, я уверена – меньше!
Тяжелое время, страшное время… И очень настоящее. Время проявить себя, узнать себя. Время для встречи с собой. И время увидеть в другом ближнего. Шанс наконец стать христианами. Может, последний, а может, и нет. Но такой драгоценный шанс.
