Протоиерей Олег Стеняев
Во время второй Чеченской войны – это было в 1998–2000-м годах – мы, по благословению священноначалия, на территории Чеченской республики проводили благотворительные и миссионерские программы. Собирали в храмах Москвы детские вещи, игрушки, канцелярские товары, сгущенку, всякие другие продукты и сладости, ехали через Ростов на Нальчик, и потом, миновав блокпост «Кавказ», въезжали на территорию Чечни. Раздавали большей частью в Грозном, на той самой, ставшей впоследствии всемирно известной, площади «Минутка».
В то время там, конечно, очень сильны были антирусские настроения. Грозный был стерт с лица земли, как Сталинград, и трудно было понять, как с этими людьми общаться. Но когда мы стали раздавать материальную помощь, и они увидели, что мы христиане и относимся к ним с доброжелательством и сочувствием, то это немного изменило ситуацию, и мы смогли уже немного разговаривать с ними.
Тем не менее было ясно, что они не станут слушать миссионерскую проповедь, как говорится, «в лоб», и нужно находить такие формы, чтобы это не выглядело навязчивым.
Однажды зашли мы в кафе перекусить. Война войной, а рынки, кафе, магазины работали вовсю – начинают стрелять в этом районе, вся торговля тут же перемещается на соседнюю улицу… И вот вошли мы, на нас эти местные жители покосились, а там ведь сразу не поймешь, кто перед тобой: боевик или не боевик. Он автомат свой оставил за углом – и вроде мирный житель, отошел от тебя на несколько метров – и уже боевик!
Но тут сидят вокруг обычные вроде люди, мирно закусывают, и я подумал: о чем бы мне с ними поговорить, может быть, об именах расспросить? Надо заметить, что восточные люди к своим именам относятся, как правило, очень серьезно. Там имя просто так не дается, оно обязательно связано с каким-нибудь предком или уважаемой в народе личностью, и вообще человек всегда знает, почему именно это имя он носит. Поэтому такая тема, скорее всего, никого не смогла бы оставить равнодушным. И я спросил человека, который сидел рядом:
– Простите, а как ваше имя?
Он слегка напрягся, но отвечает:
– Муса.
— А хотите, я расскажу вам кое-что о вашем имени?
И начинаю рассказывать ему о Боговидце Моисее, о том, как ему являлся Господь, как он выводил людей из Египта…
Они все так заинтересовались, сгрудились вокруг нашего стола, и когда я закончил о Моисее, то один говорит:
– А что вы можете о моем имени рассказать? Меня Джабраилом зовут.
– Ну, – отвечаю ему, – Джабраил – это даже не человек был!
Его приятель поворачивается к нему со смехом:
– А ведь я давно тебе говорил, что ты – осел!
– Нет-нет, – объясняю им, – у нас это имя звучит как Гавриил, и это имя Архангела Господня – это особый посланник Божий!
И начинаю им рассказывать об Архангеле Гаврииле. Через какое-то время появляется сам хозяин кафе – настоящий такой сын гор, несколько грубоватый видом, в традиционной кепке чеченской, – и говорит:
– А мое имя объясните мне! Меня зовут Иса!
Ну, тут уж я мог спокойно рассказать им о Христе…
***
Вечером мы уезжали обратно. Ехали через Семашкинский лес, был дождь со снегом, туман, и на трассе нас остановили для проверки боевики. Серьезные такие люди – в камуфляже, с бородами, ленты пулеметные на них, – если не остановишься, тут же расстреляют. Приближаются к нам – а мы тоже с бородами, и они подумали, наверное, что, несмотря на московские номера, это братья их на помощь к ним спешат. Крикнули даже нам издалека что-то на чеченском, а я говорю:
– Московская Патриархия, гуманитарную помощь привозили.
Они так насупились, но вдруг кто-то из них, в котором я потом узнал одного из кафе, говорит:
– Я их знаю, это нормальные люди. Сам видел – они на площади бесплатно все раздают, не спекулянты они.
Тут я вспомнил текст из Библии, где сказано, что пущенный по водам хлеб всегда возвращается. То есть бескорыстно сделанное добро всегда возвращается человеку…
– Оружие есть? – спрашивает главный. – Ну, если нет оружия и не спекулянты, то поезжайте, да благословит вас Аллах.
Я водителю говорю:
– Давай, заводи скорее!
А у него машина не заводится – всё на нервах. Смотрю, а там уже другие появляются, вдруг, думаю, злые какие-то подойдут, что тогда будет? Посадят в зиндан, спустят телефон на веревочке: звони, о выкупе договаривайся!
Главный опять подходит:
– Почему не уезжаете?
– Да вот, машина не заводится никак.
– Ну, сейчас механика позову.
И тут, верите или нет, появляется здоровенный негр в камуфляже. Ставит к колесу свой автомат и начинает копаться вместе с моим водителем в моторе.
А там новые подходят, злые такие подошли, взъерошенные, косятся в нашу сторону. Всё, думаю, точно в яму посадят, пропали мы, не избежать нам ямы. Надо, решил я, спирту выпить, чтобы по крайней мере не сразу в этой яме замерзнуть. Мне как раз на такой случай дали в дорогу спирт, поскольку у меня постоянные проблемы со здоровьем – частые простуды, кашель. Налил я стаканчик, осенил крестным знамением, выпил. И так мне сразу тепло стало, хорошо, как-то осмелел я сразу. И думаю: « А чего это они наших священников постоянно воруют?! Уже три человека пропало! Пойду узнаю».
Выбрался я из машины, подхожу к этим людям и говорю:
– Вот вы мне объясните, почему здесь наших священников похищают? В Москве мечети открыты, никто никого не трогает, мы гуманитарную помощь сюда возим, вашим детям сгущенное молоко бесплатно раздаем, а у нас тут уже три человека пропало!
Они говорят:
– Тебя никто не тронет, иди, садись в машину, поезжай спокойно. С тобой всё будет нормально.
Я говорю:
– Ну, хорошо, меня не тронут, но других-то зачем воруют?!
Один из них стал объяснять:
– Те были не священники, те «парашютисты» были.
Под словом «парашютисты» они подразумевали диверсантов, шпионов. Я говорю:
– Почему вы думаете, что они были «парашютисты»? Как вы это определяете?
– Потому что они все были подтянутые такие, накачанные, спортивные – это шпионы были. Вот ты – точно поп.
– Почему же вы думаете, что я точно поп?
– Да на тебя посмотришь: толстый, наглый, немного пьяный – сразу видно, что поп! Тебя здесь никто не тронет, все боятся Аллаха! У нас в Коране написано, что нельзя обижать ни монахов, ни священников. Поезжай спокойно!
Подтолкнули они нашу машину, и мы уехали. В тот же день нас обстреляли наши. Едем, смотрим – воинская часть, решили мы у них остановиться. А мы же бородатые – водитель мой с бородой, я – такой взлохмаченный, оба в черном. Они решили, что это смертники прямиком на воинскую часть несутся, и как дали по нам! Но, слава Богу, всё это мимо пролетело, я выскакиваю из машины, руками машу:
– Не стреляйте!! Свои, свои! Московская Патриархия!
